( противоречивые впечатления от книги Дмитрия Ольшанского “Когда все кончится”) Шереметьев Владимир
Искушения “простейших”
Я нашел книгу Ольшанского (составленную в основном из статей на сайте случайно в Библио - глобусе, подавленный зрелищем сотен толстых книг Ю. Жукова, Ю. Мухина, Вл. Бушина, С. Кара-Мурзы, О. Платонова и других типа “ Библиотеки сталинизма”, “Загадка 1937 года” и т.д., посвященных реабилитации Сталина и репрессий, и занимающих многие полки. Практически в нынешних магазинах нет книг с разоблачениями сталинизма, которые отгремели в 90-х годах и очевидно теперь не пользуются спросом у новых читателей. Стоят вот в Доме книги на Арбате скучнейшие академические тома “Истории сталинизма”, из них ушла страсть разоблачений 80-90-х годов. Теперь у нас демократия, фактически нет цензуры, о потоках этих книг с реабилитацией сталинизма не пишут СМИ, их презирают патриции, элита - по настоящему образованные люди, но эти книги хорошо продаются, народные страсти переселились туда и укрепляют или формируют новое подпольное реваншистское тоталитарное мировоззрение. Мне показалось, что эти полки - пороховой погреб и отражение настроений, которые могут когда – нибудь, неожиданно взорвать общество, по крайней мере её внушаемую часть, ведь на них есть запрос, их же покупают, вон их сколько. Молодежь познаёт историю уже по этим книгам, для них это - открытие и вызов властям. Политически активные простые люди склонные к простым, понятным для их уровня объяснениям сложнейших противоречивых исторических событий, страдающие от национального унижения, в поисках причин деградации России, находят здесь полное психологическое освобождение от исторической совести, от осознания несправедливости и ужасов этого времени. В этих книгах “плебеи” снова, как в 1937г., находят виновных во всех своих бедах - “врагов народа”, как правило, “чужих”- людей других наций. Надежды на либеральные реформы исчезли и происходит всеобщий поворот к полной или частичной реабилитации советских времён.
Связь либерализма и сталинизма
И вдруг, бегло листая случайно затесавшуюся на эти полки книгу Ольшанского “Когда все кончится”, мне показалось, что я нашел другой, свежий объективный взгляд современного образованного поколения на историю, выход из бесконечного манихейского разделения и перевёртывания добра и зла, белых и красных истин, так нужный, чтобы заниматься реальными новыми проблемами. Действительно “русские мальчики” всегда пытались докопаться до самых глубинных потаенных основ российского миропонимания. В первой главе книги “Объяснение в любви” - маленькой антиутопии, так явственно, с болью за отечество, изображены результаты будущей антибуржуазной революции - расплаты за безответственность либералов перед Россией. Все это подкреплено историческими экскурсами в начало века: как похожи причины и неизбежные следствия революции 1917г. и возможной новой революции, как наша история может пойти по кругу.
Я увидел там “свои” мысли c разоблачениями современного российского либерализма, но изложенные так ярко и талантливо: …положенный им отрезок русской истории они (либералы) уже проиграли… …..основной принцип русской истории последних 15 лет - неуклонное упрощение, деградация, упадок всего сложноустроенного…” . .. секстанский культ “эффективного” Ходорковского …и т.д.
Вот замечательная вторая глава книги“Прощание с революцией” (О неизбежных следствиях победы демократии в России) : “… Демократическая оппозиция в нынешней России – это лунатики шествующие по карнизу. … нынешняя власть - тонкая слабая перегородка, призванная одновременно впитывать в себя народные чаяния, но в то же время охранять остатки европейского уклада. И невыносимая глупость либеральных догматиков как раз в непонимании того, что рубеж этот держит не какой-нибудь “приличный человек”, выступающий на митинге с плакатом “Уйди в отставку палач!”. Охраняет его то самое мелочное, скользкое, малокультурное самодержавие, которое нам так легко, удобно, приятно ненавидеть…. Чтобы изменить подобное положение вещей требуются десятилетия, даже столетия просвещения, обогащения, вразумления усложнения. …Любая же революция, пусть даже самая невинно- вольнолюбивая поначалу, немедленно откроет шлюзы скопившимся за годы одичания кровавым “чаяниям”, и тогда либеральные лунатики покатятся с крыши под одобрительные возгласы возникших как будто бы из ниоткуда уже действительных мстителей и освободителей. ….твой истинный враг не монарх, а казарма, толпа, а не Кремль, не власть, а народ.….Большевизм явился пусть и радикальной, но все же версией европейского Просвещения и теоретической своей программой ставил приближение к цивилизации. Теперь на очереди совсем другие бунты, идеология которых принипиально антикультурна, ибо утверждает правоту самых диких и биологических общностей, правоту инстинкта, новой архаики трайбализации, словом звериного и племенного начала”. Почитайте свидетельства очевидцев киргизской резни.
А “яблочник” Яшин тем время до сих пор репетирует оранжевую революцию вместе с лимоновцами на Триумфальной площади, указывая правильный путь народным мстителям. Пусть сильнее грянет буря: “… даст бог чаяния какого - нибудь яблочного книжного мальчика о скором избавлении России от кровавого режима не сбудутся и он доживет до пожилого возраста… пишет более мудрый мальчик, Ольшанский. ….Эти люди до сих пор уверенно живут в 1991 году, полагая за спиной у себя многомиллионную поддержку жаждущих обрести свободу масс…” Эх, мечтает Яшин по “Эху Москвы” нам бы вывести на улицы хотя бы сто тысяч, тогда бы мы свалили ненавистный режим. Он отвергает эти скучную европейскую моду на выборы, никакого кайфа, понимая что народ никогда не поддержит либералов. Старшие товарищи, вроде Милова, поиграли в революционеров, но оранжевой революции не получается, да и они слишком уж стары и умны для простого уличного хулиганства.
Шатания избранных
Но позднее, уже внимательнее вчитываясь, я обнаружил в книге, несмотря на все верные мысли первых статей, другой мотив - фактический возврат наиболее продвинутой части интеллигенции к радикальным левым, даже левацким взглядам, на что указывает и состав авторов теперь уже закрытого журнал “Русская жизнь”, (где печатался Ольшанский) в основном, кажется, новых левых: Захар Прилепин, Максим Кантор, Борис Кагарлицкий . Другие главы книги Ольшанского полностью противоположные прозрениям первых глав. Наряду с возвратом к традиционной позиции русской интеллигенции быть на стороне тех, кому хуже, возродилась теперь уже и у интеллигенции старинная ненависть к богатым, хотя главный русский враг, особенно теперь, это взаимная ненависть богатых и бедных, либералов и националистов, экономистов и патриотов. Я и сам немало писал о крахе либерализма (http://www.proza.ru/2009/07/23/612, и совсем не ожидал теперь от себя реабилитации либерального периода нашей истории. Но яростное, заражающее отрицание всего сделанного в России за 20 лет не менее опасно, чем замазывание черной краской всего советского периода и играет на руку певцам сталинизма. Еще не успев ничего толком построить, мы снова (“Нетерпение” Трифонова) разрушаем до основания, сначала в головах, созданное такой дорогой ценой, такое хрупкое равновесие между разными мирами общества, не принимаем рыночные реформы, противопоставляя опять свой особый путь рыночному пути всех развитых стран мира. Мы хотим в Европу или нет. Может, проявим объективность к “упырям” Гайдару и Грефу (этот то уж в чем провинился) в том, что благодаря им не было гражданской войны, что мы хотя и не так далеко, как хотелось бы, с помощью ужасных для проcтого народа рыночных реформ все же как-то продвинулись в сторону Европы. В противоречивых эмоциональных текстах книги каждый может найти свое. Народные мстители, например предполагаемые приморские партизаны, могут найти идеологическую базу для уничтожения силовиков – милиционеров, продажных защитников коррупционеров. Возникает призрак благородных террористов бомбистов IXX века, горящих помещичьих усадьб начала XX века (ныне коттеджей ), что так явственно изображено в начале книги. “Простейшие” и “избранные” дрейфуют хотя и по разному, но в одну и ту же сторону. И такой опасный союз народа и радикальной интеллигенции уже привел однажды к октябрьской революции. Основа всех революций ненависть. Нельзя разжигать ненависть. И хотя автор все это понимает (смотри первые главы: ”… с призраком новой революции нужно проститься навсегда…”), но тем не менее не может удержаться от пламенной ненависти в основном по классовому принципу к нехорошим социальным слоям. “Лишний человек”XXI века, Ольшанский источает ненависть ко всему окружающему его в большом городе. Особенно ненавистны почему-то Ольшанскому бывшие крестьяне, застрявшие между деревней и городом . К европейскому укладу жизни, согласно автору, способно только примыкающее к избранным городское население, противостоящее варварскому и слободскому населению, по сути российскому большинству . С автором практически невозможно спорить, потому что совсем рядом и вроде бы логически вытекая друг из друга высказываются противоположные точки зрения. Народу и так не разобраться во всех противоречиях преимуществах частного и государственного, а тут его совсем запутывают шатания интеллигенции, мгновенно перебрасывающейся из одного лагеря в другой. Это вам не примитивное черно-белое мышление плебеев. Вот вам пример цветущей сложности Константина Леонтьева? Автор мечется от любви к родине к ненависти к ней и почти насильно заставляет себя все-таки любить опостылевшую родину, точно также как Максим Кантор в похожей книге “Медленные челюсти демократии”. Теоретически он понимает, что надо что-то любить, но не может. Может ли быть будущее у страны, где самые талантливые способны вырабатывать только ненависть. У Ольшанского ностальгия по IXX веку, отрицание всего советского, всего рыночного, всего современного, да и вообще всего вокруг. Такой молодой старичёк. Кто же будет обустраивать Россию? Остаётся надеяться что первые главы/статьи хронологически являются последними, когда автор, наконец, после долгих метаний, нашел наконец истину. Это подтверждает активность его блога( где много разумных мыслей в поддержку первых статей его книги. Но недаром же Захар Прилепин пишет о книге: Некоторые его тексты я убил бы ледорубом. Авторство многих иных откровенно хотел бы присвоить.
