Президент Латвии внес на рассмотрение республиканского Сейма законо-проект, предполагающий автокефализацию ЛПЦ: обеспечение её самостоя-тельности и независимости от Москвы.
В спешном порядке Сейм Латвии уже на заседании 8 сентября в оконча-тельном чтении утвердил поданные президентом Эгилом Левитсом поправки к закону о Латвийской православной церкви, которые предусматривают измене-ние статуса ЛПЦ, «чтобы она действовала полностью самостоятельно и независимо».
По словам Левитса, поправки «восстановят исторический статус ЛПЦ и исключат любую власть Московского патриархата над Латвийской церко-вью».
Закон предусматривает, что ЛПЦ со всеми ее епархиями, приходами и учреждениями является полностью самостоятельной и не зависит от власти ка-кой-либо церкви за пределами Латвии.
Также предусмотрено, что церковь будет письменно информировать канце-лярию президента о назначении или освобождении от должности церковных глав, митрополитов, архиепископов и епископов. После этого канцелярия пре-зидента объявит об этих изменениях в должностях в официальном издании, а также направит эту информацию в учреждение, ответственное за регистрацию религиозных организаций и их учреждений.
В аннотации к законопроекту поясняется, что такое регулирование даст возможность проверить, соответствует ли избранное на должность лицо всем требованиям нормативных актов и интересам национальной безопасности. До 1 октября церковь должна уведомить канцелярию президента о действующем главе церкви, митрополитах, архиепископах и епископах.
Предусмотрено, что до 31 октября ЛПЦ должна привести свой устав в соот-ветствие с поправками к закону о статусе церкви, внеся в него необходимые изменения.
Справка по положению ЛПЦ в Латвии. *** На протяжении многих лет ЛПЦ удавалось сохранить единство и канониче-ские связи с Московской патриархией в основном благодаря личным усилиям ее предстоятеля – митрополита Александра (Кудряшова). Tомос, полученный от Московского патриарха Алексия II в 1992 году, воз-вратил ситуацию в Церкви ко временам постановления патриарха Тихона от 1921 года, когда ЛПЦ стала автономной в составе РПЦ. Он предоставлял выс-шую законодательную, административную, судебную и контролирующую власть в Церкви Ее Собору, а его решения уже должен был утверждать патри-арх Московский. Именно такой порядок предусматривался и для избрания пра-вящего архиерея, которому (наряду с Синодом) предоставлялось управление церковью. В 1995 году Латвией был принят Закон о религиозных организациях. Со-гласно ему, среди учредителей прихода/общины должно быть не менее 25 со-вершеннолетних граждан Латвийской Республики, избираться в выборные цер-ковные учреждения могут тоже только граждане (это не касается священно-служителей). Согласно еще одной норме, религиозные организации действуют согласно каноническим правилам и уставам конфессий – то есть, если приход, входящий в некую Церковь, хочет отделиться от нее, это возможно только в том случае, когда канонические правила это позволяют. В 2019 году Конститу-ционный суд отменил норму «одна конфессия – одна церковь» и обязательную десятилетнюю перерегистрацию. В 2008 году был принят новый закон, исключительно о Православной Церкви. Он предоставил ЛПЦ исключительное право на название «Латвийская православная церковь». Полномочия церкви выведены за пределы государ-ственного правового поля: ее решения по каноническим вопросам не подлежат обжалованию в светских учреждениях. Глава, единолично представляющий церковь в отношениях с государством, обладает эксклюзивной властью, осо-бенно в сфере недвижимого имущества. Закон разрешает ЛПЦ руководство-ваться при найме работников религиозной принадлежностью кандидата, выводя религиозную составляющую за рамки трудового кодекса. Приобретение, от-чуждение и обременение недвижимости, принадлежащей ЛПЦ, возможно только с письменного согласия Предстоятеля, в то время как его действия или сделки не требуют одобрения Синода. Полномочия правящего архиерея в за-коне оказались даже шире, чем в Уставе ЛПЦ 2000 года. Связь с Русской пра-вославной церковью в нем не отражена. По данным латвийского Министерства юстиции в 2019 году в ЛПЦ было 128 приходов, 250 тысяч верующих и 91 священник, уступая количественно РКЦ и Лютеранской. Однако, согласно отчетам самой ЛПЦ, поданным в ве-домство в 2017 году, при меньшем числе приходов (123) численность верую-щих составляла 370 тысяч человек, причем эти данные не менялись с 2009 года, а в отчете за 2018 год уже фигурируют 118 тысяч. По мнению экспертов, эти цифры более правдоподобны. По социологическим опросам, сейчас в Латвии православные – самая мно-гочисленная конфессия. В июне 2018 года таковыми себя считали примерно 26% опрошенных, при этом католиками назвали себя около 20%, а лютеранами – примерно 17%. Причем число католиков и лютеран имеет тенденцию к сни-жению, а православных как минимум стабильно. В ЛПЦ бoльшая часть служб проходит на церковнославянском, но имеются и около 30 латышскоязычных приходов, в основном в сельской местности. В 2006 году митрополит Александр говорил, что латыши составляют одну пятую часть его паствы и, как правило, входят в общины приходов, где богослужение целиком ведется на латышском языке. На латышском могут проповедовать и большинство русских священников, а в выборе языка они руководствуются пожеланиями верующих. В выборе прихода верующие редко руководствуются языком службы. Предстоятель Латвийской православной церкви, митрополит Александр (Кудряшов), является гражданином Латвии по праву рождения – он родился в 1939 году (в период Первой республики) в селе Рудзаты Прейльского района Латвии. В 1990-м по согласованию с республиканским руководством стал епи-скопом Рижским и всея Латвии. Общественная позиция Предстоятеля опреде-ляет место ЛПЦ в государстве. Политологи даже говорят о «факторе митропо-лита Александра». Такая позиция порождена почти взаимоисключающими необходимостями: с одной стороны, поддерживать каноническую связь с Мос-ковским Патриархатом, с другой, – проявлять лояльность латвийским властям и стараться не отпугнуть латышскоязычную часть паствы. До сих пор митро-политу удавалось балансировать, сохраняя практически полную аполитичность. Владыка не высказывается по политически значимым вопросам. С середины 1990-х клирикам и иерархам ЛПЦ запрещено заниматься политикой. Русскоязычные верующие часто выражают обиду из-за отказа митрополита вступиться за их права и интересы. В 2004 году, когда организации, представ-ляющие русскоязычную общину, боролись против перевода среднего образо-вания меньшинств на латышский язык, он «увильнул» от того, чтобы поставить свое имя под обращением латышской и русской интеллигенции в защиту рус-ских школ. В 2012 году, перед референдумом о придании русскому языку ста-туса второго государственного, признав, что русский в Латвии должен иметь общественную значимость, вопрос о статусе обошел. Примечательно, что Лат-вийская Древлеправославная поморская церковь (старообрядцы) выступила в защиту русского языка и отстаивала школы. Это дало повод власти и СМИ для обвинений староверов во вмешательстве во внутреннюю политику государства и в поддержке российской пропаганды. Не нанесло урон репутации митрополита Александра и информация о его сотрудничестве в советские годы с КГБ. В декабре 2018 года в Латвии была обнародована картотека агентов КГБ ЛССР, в которой обнаружилась карточка и на Александра Кудряшова. Нашлись и его донесения в базе оперативных данных «Дельта». Но не только его одного - в упомянутой картотеке жители Латвии нашли иерархов и клириков всех основных религий и конфессий. На этом фоне ажиотаж был сбит. Священник ЛПЦ вообще не имеет права высказывать своих политических взглядов. Это карается лишением сана. В ЛПЦ священнослужители вообще ни-где публично ни о чем не говорят – ни «за» ни «против» (русских, России, Пу-тина). Стараниями Митрополита Александра в ЛПЦ порицается не только от-крытое объявление взглядов на этническую политику государства и отношения с Россией, но и любое публичное политическое высказывание в принципе. Ни один священник не может высказаться без благословения митрополита. Официальную позицию более точно отражает мнение политолога и эксперта по безопасности, исполнительного директора Центра исследований восточ-ноевропейской политики и члена Внешнеполитического экспертного совета при МИД Латвии Андиса Кудорса. Он пишет: «В случае Латвийской православной церкви мы не можем однозначно утверждать, что она позволяет ис-пользовать себя в качестве инструмента российской внешней политики во всех ситуациях. Ситуация не черно-белая, скорее она многоцветная и зависит от разных факторов, в том числе от сдержанной и часто нейтральной пози-ции в политических вопросах митрополита Александра. [...] Глава Латвийской православной церкви избегает конфронтации в общении с властями и активного участия в политике России в отношении соотечественников». При этом эксперт делает оговорку, что позицию митрополита разделяют далеко не все латвийские православные, и прогнозирует, что ситуация может измениться в будущем, когда у ЛПЦ будет другой лидер. В июне 2019 года Сейм принял поправку к закону о Православной Церкви, согласно которой ее иерархами могут быть только граждане Латвии, прожив-шие в республике не менее 10 лет. Поправки были разработаны с одобрения ЛПЦ и приняты в срочном порядке. Синод ЛПЦ также отправил в Москву письмо с просьбой добавить к определению статуса ЛПЦ слово «независимая». В настоящий момент речь может идти о двух возможных преемниках, посколь-ку в Латвии всего два епископа: епископ Даугавпилсский и Резекненский Александр (Матренин) считается кандидатом митрополита, а власти скорее всего предпочли бы видеть во главе ЛПЦ этнического латыша – епископа Ел-гавского Иоанна (Сичевского). 24 октября 2019 года была учреждена религиозная организация «Латвийская православная автономная церковь юрисдикции Константинопольского патриархата» (ЛПАЦ). Именно их стараниями в 2018-м удалось оспорить в суде норму «одна конфессия – одна церковь» и обязательную десятилетнюю пе-ререгистрацию. ЛПАЦ стремится получить признание ее преемницей той «ма-тери-церкви», которая была зарегистрирована в МВД Латвийской Республики в 1936 году и находилась под омофором Вселенского Патриархата. Вопросы правопреемства решаются в суде общей юрисдикции в особом порядке. Эта за-дача теоретически выполнима: суд однажды уже пришел к выводу, что закон о Латвийской Православной Церкви не регулирует передачу прав и обязанностей, а также не утверждает, что ЛПЦ их наследует. Наследование имущества регулирует закон о возврате собственности религиозным организациям. Официально в 2019 году ЛПАЦ заявляла, что насчитывает одиннадцать приходов и 7 тысяч верующих. В реальности же ЛПАЦ насчитывает только 220 постоянных прихожан и всего два прихода, а, кроме «предстоятеля», в церкви служат еще шесть «иеромонахов». Поскольку, Вселенский Патриархат от этой маргинальной группы само-званцев вполне благоразумно дистанцируется, захват религиозной ситуации под свой контроль со стороны Константинополя по примеру Украины малове-роятен. *** Касательно новых поправок к Закону. Прежде всего, если мы говорим об «автокефалии», то это не есть вопрос подведомственный Сейму, как реальность канонического (церковного), а не гражданского права. Автокефалию может дать Мать-Церковь, каковой для ЛПЦ является РПЦ, но никак не светское государство, от которого Церковь отделена статьями Конституции. Второе. Внешне ситуация похожа на историю с расколом на Украине, но внутренние события отличаются кардинально: с самой ЛПЦ государство не находится в конфронтации; все поправки в законопроекты принимаются после совместных совещаний; не проглядывается ставка на альтернативную органи-зацию, в отличие от Киевского Патриархата в Украине. Но, согласно поправкам к закону, сама ЛПЦ обязана привести свои церков-ные нормативные документы в соответствие с государственными до 31 октября. Таким образом мы видим, что через Латвийские власти ЛПЦ была поставлена в положение выбора: поскольку она должна стать «автокефальной», эту самую автокефалию она может получить либо от Москвы, либо от Константинополя. Конечно же дикость, что светское государство своим законом диктует ЛПЦ в срочном порядке эту автокефалию «получать». Но тут возникают вопросы к ОВЦС МП и самой ЛПЦ – почему на стадии подготовки этих поправок не предпринималось превентивных мер – как по линии церковной, так и поли-тической? В отличие от данной ситуации, Митрополит Киевский Онуфрий не-однократно предупреждал МП о происходящей ситуации и о пути ее решения – действовать на упреждение Константинополя. Теперь же, в создавшейся ситуации, единственно правильный выход, на мой взгляд, лежит в крайне непопулярном решении: ЛПЦ не остается ничего иного, как обратиться к РПЦ о даровании Ей статуса Автокефальной Церкви. А сама РПЦ должна его удовлетворить. В противном случае Вселенский Патриархат не откажется от этой возможности, тем более, что Латвия, как и Украина была до образования Московской Патриархии в составе Вселенского Патриархата. И, как и в случае с Украиной, Константинополь это припомнит. В случае автокефалии от РПЦ мы получаем: а) репутационные приобретения в среде Поместных Церквей; б) по каноническим правилам Константинополю крыть будет нечем; в) финансово не теряется ничего – ЛПЦ и так не является финансирующей стороной для МП. *** Схожая ситуация и с Литовской Православной Церковью Московского Патриархата. В конце апреля Литвой была организована «передача» соответствующего «коллективного» письма, написанного некоторыми священниками ЛитПЦ, ко-торое было передано послом Литвы в Турции патриарху Константинопольскому Варфоломею с просьбой принять их под свой омофор и восстановить дея-тельность приходов Константинопольского патриархата в Литве. Сразу после этого митрополит Виленский и Литовский Иннокентий (Васильев) заявил, что абсолютное большинство православных мирян и священнослужителей сохра-няют верность канонической юрисдикции Московского Патриархата, и не по-мышляют о переходе в другие автокефальные Церкви. Около 10 клириков епархии были лишены священного сана за действия по созданию в Литве па-раллельной церковной структуры в юрисдикции Константинопольского патри-архата. Литовская Церковь стала действовать на упреждение раскола: Виленско-Литовская епархия запросила у РПЦ статус самоуправляемой Церкви. Но, вместо решения Священный Синод РПЦ 27 мая «постановил создать комис-сию под руководством патриарха Московского и всея Руси Кирилла для рас-смотрения вопроса», которая начала работу 6 июля.
