Иога́нн (Ганс, Иоганнес) Ши́льтбергер (нем. Johannes Schiltberger; 9 мая 1381, Фрайзинг — ок. 1440 года) — немецкий путешественник.

Иоганн Шильтбергер служил оруженосцем у рыцаря Линхарта Рехартингера, с которым участвовал в битве с турками у Никополя в 1396 году. Попал в плен к туркам. После разгрома войск султана Баязида Тамерланом у Ангоры в 1402 году — был в плену у Тамерлана, затем у его сына Шахруха. Всего провёл «среди язычников» более 30 лет. Вернулся в Германию, бежав из рабства в Мингрелии вместе с четырьмя другими христианами, в 1427 году. За годы своих странствий посетил Грецию, Малую Азию, Персию, Грузию, Золотую Орду, Урал, Сибирь, Крым, Армению, Среднюю Азию.

После возвращения на родину Шильтбергер написал воспоминания...., под заглавием: «Reisen des Johannes Schiltberger aus München in Europa, Asia und Afrika von 1394 bis 1427»......

Шильтбергер к читателю.

В то самое время, когда король венгерский Сигизмунд (Сигизмунд Люксенбург, 1387-1437, с 1410 года - император) готовился к походу против язычников, я, Иван Шильтбергер, вышел из родины, а именно из баварского города Мюнхена, вместе с господином Леонгартом Рихартингером. Это было в 1394-м году. Возвратился же я из язычества в 1427-м году по Р. X.

Вы найдете ниже описание войн и чудных событий, о коих я собирал сведения в бытность мою в стране языческой, равно как и о городах и водах, которые я имел случай видеть. Описание мое далеко не совершенное, потому что, будучи в неволе, я не мог делать всего того, что желал. Однако я старался, по возможности, передать туземные имена городов и стран, да кроме того сообщаю рассказы о разных приключениях, которые читатель прочтет с удовольствием.

I. О первой войне короля Сигизмунда с Турками.

Так как язычники причиняли много вреда Венгрии, то король Сигизмунд, в сказанном тысяча триста девяносто четвертом году, требовал пособия от христиан. Затем много народу прибыло к нему на помощь из разных стран. Собравши весь этот народ, он двинулся к Железным Вратам, отделяющим Венгрию от Болгарии и Валахии. Переправившись потом через Дунай в Болгарию, он приступил к главному городу Видину. Владетель сего города и края спешил ему на встречу и предался во власть короля, который занял город с тремя стами надежных рыцарей и воинов. Затем двинулся к другому городу, в котором находилось много Турок; они защищались пять дней, пока город не был взят приступом, причем множество Турок были убиты, а другие взяты в плен. Оставив в этом городе гарнизон в 200 человек, король приступил к другому городу, названному Шистов (Schittaio, Schittau)) но у язычников он называется Никополь. Осада сего города с сухопутной стороны и со стороны реки уже продолжалась шестнадцать дней, когда к нему на помощь приблизился турецкий король Баязит с двумя стами тысяч войска.....

Узнав об этом, король Сигизмунд отправился на расстояние мили ему на встречу с войском, состоящим приблизительно из шестнадцати тысяч человек. Затем герцог валахский, именуемый Мирче-воевода, просил короля, чтобы ему было позволено сделать рекогносцировку. Получив на то согласие короля, он взял с собою около тысячи человек, осмотрел позицию неприятеля, возвратился к королю и донес, что войско неприятельское состояло из двадцати корпусов и что в каждом из них было до десяти тысяч человек. Каждый корпус, под своим знаменем, стоял отдельно. Король тогда хотел привести войско в боевой порядок и согласился на предложение герцога валахского, чтобы он мог первый напасть на неприятеля. Но герцог бургундский, услышав это, не хотел уступить эту честь ему или кому-либо другому, требуя, чтобы ему позволено было первому напасть, ради того, что он явился с шестью тысячами из столь отдаленного края и издержал столь много денег в своем переходе. Король умолял его предоставить первое нападение Венграм, так как они, часто воевавши уже с Турками, лучше других знали их манеру сражаться. Но герцог, вместо того, чтобы уступить Венграм, собрал своих ратников, напал на неприятеля и проскакал чрез два отряда; но не мог уже проломиться чрез третий и хотел возвратиться. Но тут он был окружен Турками, которые, стреляя в особенности в лошадей, уже сбили с них более половины всадников и тем принудили герцога сдаться. Между тем король, узнав о нападении герцога, собрал остальное войско и в свою очередь напал на противопоставленный ему Турками двенадцатитысячный корпус пехоты, который весь был растоптан и уничтожен. В этой встрече мой господин Леонгарт Рихартингер был сброшен с лошади своей выстрелом. Увидевши это, я, Иван Шильтбергер, подъехал к нему и помог ему сесть на мою лошадь; сам же сел на другую, принадлежавшую Турку, и поехал обратно к прочим всадникам.

По убиении всех пехотинцев, король напал на другой отряд, конный. Видя, что король приближается, турецкий султан хотел обратиться в бегство. Это заметил герцог Сербии и прибыл к нему на помощь с пятнадцатью тысячами отборных воинов, за которыми следовали начальники других отрядов. Султан же напал на отряд короля, низложил его знамя и принудил его искать спасение в бегстве. Некто фон-Цили и Иван, бурграф нюрнбергский, взяв с собою короля, вывели его с поля битвы и привели на судно, на котором он отправился к Константинополю. Рыцари же и прочие воины, видя, что король бежал, также показали тыл и многие из них бежали к Дунаю, где некоторые добрались до кораблей. Примеру их хотели подражать другие. Но так как корабли уже были наполнены людьми, то отрубали руки тем из них, которые еще хотели к ним добираться, так что они утонули. Другие пропадали в горах, во время своего бегства к Дунаю. Мой господин Леонгарт Рихартингер, Вернер Пенцнауер, Ульрих Кухлер и маленький Штайнер, командиры отрядов, пали в сражении с многими другими рыцарями и воинами, которые не могли добраться до реки, чтобы сесть на корабли. Число взятых в плен было еще значительнее, чем число убитых. Между пленными были герцог бургундский, двое французских вельмож, господа Иван Бусико и Шатоморан и великий граф венгерский. Еще многие другие знатные особы, рыцари и воины, были взяты в плен. Тоже самое случилось со мною.

II. Каким образом турецкий султан обходился с пленными.

По прекращении сражения, султан Баязит отправился к тому месту, где стоял король Сигизмунд с своим войском, а затем посетил и самое поле битвы. Видя там, сколь много было убито из его воинов, он из горести заплакал, клялся, что кровь их не останется без мести и строжайше приказал своим воинам, чтобы они на следующий день ему представили своих пленных. Действительно, все на следующий день явились пред королем с своими пленниками. Тот, кто пленил меня, привел и меня вместе с другими, связанным веревкою. Между тем король призвал к себе герцога бургундского, дабы он был свидетелем мщения, какое он хотел взять с своих воинов. Видя его гнев, герцог просил его, чтобы он ему дозволил выбрать тех, которых он желал спасти. Король на это согласился. Тогда он взял двенадцать вельмож своего края и также Стефана Сент-Омера и господина Ивана видинского.

Затем Баязит приказал, чтобы каждый умертвил своих пленных, и вместо тех, которые не хотели согласиться, назначил других для приведения в исполнение его приговора. Взяли тогда и моих товарищей и отсекли им головы. Когда же дошла очередь до меня, сын короля, заметив меня, приказал, чтобы меня не лишали жизни. Меня тогда повели к другим юношам, ибо не убивали тех, которые не имели еще двадцати лет от роду. Видел я тогда господина Ивана Грейфа, баварского помещика, которого привели на веревке, связанным вместе с тремя другими. Усмотрев страшное мщение, которое тут производилось, он громким голосом утешал рыцарей и воинов, обреченных на смерть. "Будьте довольны", восклицал он, "что наша кровь ныне проливается ради веры Христа. Мы, по воле божией, будем детьми его на небе". Затем он пал на колена и был обезглавлен подобно его товарищам.

Уже кровопролития эти продолжались с утра до вечера, когда советники султана преклонили колена, умоляя его, чтобы он забыл о своем гневе ради Бога, дабы сам не был наказан за чрезмерное кровопролитие. Внимая их просьбам, король дал приказание перестать, велел собрать остальных воинов, взять из них часть для себя и предоставить прочих тем, которые их взяли в плен. Так, я достался на долю короля. Считали, что в этот день было убито до десяти тысяч человек. Пленников своих Баязит отправил в Грецию, в главный город Адрианополь, где мы находились пятнадцать дней. Затем повели нас к приморскому городу Галлиполи, где Турки переправляются чрез море. Там мы, числом триста человек, лежали в башне два месяца. Наверху этой башни находился герцог бургундский с теми, коих он спас от смерти. В бытность нашу в этой башне, проезжал король Сигизмунд, на пути своем в Венедскую землю. Узнав это, Турки вывели нас из башни к морскому берегу и поставили нас так в ряд, чтобы посмеяться над королем Сигизмундом, и кричали, чтобы он вышел из судна для освобождения своих людей. Это они делали, чтобы пошутить над ним, и долго с ним сражались на море. Но они ему не могли сделать ничего и он уехал.

Примечание 9.
По Фруассару (IV, с. 52, р. 403), приведенному Ашбахом (1. с. I, 112), Сигизмунд в Константинополе сел на корабль родосский, "lequel avait la amene pourveance". По "Histoire de Chypre" (ibid.), король на венецианском корабле отплыл вместе с великим магистром Филибером де Нальяк в Родос и отправился в Далмацию, с чем согласен Thwrocz (IV, 9), прибавляя, что он затем пристал к берегу Кроации. Страну сию вероятно, имел в виду Шильтбергер, когда говорит, что короля везли в Венедскую землю, windischy land. Правда, в другом месте (LVI), где исчисляются языки, на которых служили Богу по православному обряду, Шильтбергер также говорит о "winden sprach", прибавляя, что Турки называли этот язык arnaw. Но едва ли не в этом случае слово, весьма похожее на турецкое наименование Албанцев, т. е. Арнаут, по какому-нибудь недосмотру попало в рукопись нашу вместо horwal, т. е. вместо турецкой формы имени Кроации. Во всяком случае, Шильтбергер под своим windisch land столь же мало мог разуметь Албанию, как владения венецианские, в состав коих в его время отчасти входила родина Шкипетаров. По крайней мере в современном ему письменном памятнике, приведенном Ашбахом (1. с. Beilage XI) Винды (Winden) различаются как от Венециан, так и от Албанцев. В донесении о празднествах, данных в Буде в честь польского короля (1412), упомянуты, в числе присутствовавших: Венгры, Богемцы, Поляки, Пруссаки, Русские, Литовцы, Греки, Татары, Турки, Валахи, Босняки, Сербы, Винды, Итальянцы (Walhen), Немцы, Французы, Англичане, Албанцы (Albancsen), палестинские Евреи и много других язычников с длинными бородами, большими Bruechen (брюками или брухами?) высокими шляпами и длинными gollern (халатами?). Так как венецианские послы, участвовавшие в этом съезде (Aschbach I, 342), не упомянуты отдельно, то они в приведенном списке, вероятно, подразумеваются, вместе с другими Итальянцами, под общим именем Влохов, Walhen. Применить к ним название Winden нельзя уже по той причине, что немного ниже, в той же грамоте, где говорится о войне их с Сигизмундом, они названы Venedier. Правда и то, что Шильтбергер, столь же хорошо как Кроатов, мог смешать с Арнаутами Хорутанов, или иллирийских Славян, которых его соотечественники и ныне еще преимущественно называют Виндами и жилища коих также доходили до Адриатического моря. Но так как между ними тогда уже вовсе не было православных христиан, и так как Сигизмунд, на обратном пути, вовсе не приставал к берегу Иллирии, но прямо отправился из Далмации, чрез Книн, в Венгрию, то и должно думать, что Шильтбергер под своими Ариаутами разумел не Хорутанов, но Кроатов, исповедывавших, по крайней мере отчасти, православную веру; мало только, по своему наречию, различающихся от обитавших в их соседстве иллирийских Славян и, подобно сим последним, означавшихся в средних веках родовым именем своим, почему и неудивительно, что Немцами они также были тогда называемы Виндами (Schafarik, Slav. Alterthuemer, Leipzig, 1844, II, р.; 307.