"Когда я приехал в Москву в 1939 году к маршалу Сталину, он не обсуждал со мной возможность мирного урегулирования германо-польского конфликта в рамках пакта Бриана-Келлога, а дал понять, что если он не получит половины Польши и Прибалтийские страны, ещё без Литвы с портом Либава, то я могу сразу же вылетать назад"

Пленных обычно разменивали по окончании кампании, а то и прямо во время нее. Причины для этого были прагматические — зачем кормить чужих солдат? Иногда в этом была и политика: после разгрома Второй коалиции Бонапарт за счет французской казны обмундировал русских, попавших в плен под Цюрихом и при высадке в Голландии (6 тысяч 732 человека, из них 130 штаб-офицеров и генералов), и летом 1800 года отправил их в Россию. Этот жест понравился Павлу — с него началась русско-французская дружба, стоившая Павлу жизни.

Точку в научной дискуссии о подлинности документа поставила серия статей российских ученых-архивистов З.И. Перегудовой и Б.В. Каптелова. Их работа представляла собой образец высочайшего мастерства источниковедческого анализа, традиционно известного как «внутренняя» и «внешняя» критика исторического источника. Поразительно, что, вероятно, не зная полемики вокруг письма Еремина в западных средствах массовой информации, авторы статей шли в своих размышлениях как бы параллельно с теми, кто доказывал фальсифицированный характер этого документа на основании его определенных признаков. Но у них было еще и большое преимущество перед своими коллегами-предшественниками: они прекрасно знали документы Департамента полиции и потому могли пользоваться не воспоминаниями, не предположениями и домыслами, а всей совокупностью фактов, документально зафиксированных в архивных материалах.
Анализируя внешний вид и содержание данного документа, З.И. Перегудова и Б.В. Каптелов указывают на целый ряд ошибок: в 1913 году был Енисейский розыскной пункт, а не Енисейское охранное отделение; его заведующим был не Алексей Федорович Железняков, а Владимир Федорович; не соответствуют реалиям угловой штамп документа, штамп входящей документации, исходящий номер; поддельность подписи А.М. Еремина, начальника Особого отдела, который к тому же незадолго до отправки «письма» стал начальником финляндского жандармского управления и т. п.
Исследователи не только доказали подложность «документа», но и вычислили его возможного автора — ротмистра В.Н. Руссиянова, изготовившего фальшивку в эмиграции.
Ещё один аргумент о том, что иные документы, подтверждающие версию о том, что Сталин был агентом, были уничтожены в 20-е — 30-е годы по инициативе самого вождя, также не может быть признан состоятельным. З.И. Перегудова и Б.И. Каптелов, изучавшие полицейские материалы, касающиеся деятельностью Бакинской организации РСДРП, состав её секретной агентуры, пришли к выводу, что эти материалы сохранились в архиве полностью.
Кроме того, по словам доктора исторических наук, директора Государственного Архива РФ С. Мироненко в России из-за её бюрократического характера любые документы регистрируются, находятся в огромном количестве копий. Поэтому даже если была поставлена задача изъятия документов о сотрудничестве Сталина с охранкой, она нереализуема.
В 1990-е годы предпринимались попытки актуализировать данную тему, однако к настоящему времени можно сказать определенно, «письмо Еремина» утратило свою актуальность, окончательно перейдя из разряда подозрительных исторических источников в разряд фальсификаций.
В истории фальсификации исторических источников «ереминское письмо» является примером высокой техники подлога, начиная от легендирования его введения в общественный оборот и кончая приемами изготовления: бумага, шрифт, угловой штамп, штамп входящей корреспонденции, знание хронологии структурных и кадровых изменений в учреждениях охранного отделения.