Россия — любовь Рильке. Русофилия от Рильке.

Dieter Hiftler

21 1146 12:31 22.05.2017

Рейтинг темы: +1

Dieter Hiftler
romulus

Сообщений: 20271

4 декабря 2015 г. исполнилось 140 лет со дня рождения Райнера Мария Рильке. Своей духовной родиной этот выдающийся немецкий поэт называл Россию. Он приезжал туда, учил русский язык и «перевел» русскую духовность на немецкий. Райнер Мария Рильке (Rainer Maria Rilke) — читаемый и почитаемый немецкий поэт. Однако о его связях с Россией и в Германии, и в самой России известно меньше.

Россия Рильке: страна незавершенного Бога

Райнер Мария Рильке (Rainer Maria Rilke) — читаемый и почитаемый немецкий поэт. Однако о его связях с Россией и в Германии, и в самой России известно меньше. Об этом духовном родстве рассказывает книга «Рильке и Россия», которая вышла некогда сразу в двух немецких издательствах (восточногерманском Aufbau и западногерманском Insel), а не так давно и в престижном российском журнале «Новое литературное обозрение».

Астрологи сказали бы о благоприятном сочетании трех планет. Мы, несколько снизив пафос, скажем о благоприятном сочетании трех факторов. Третьим (кроме Рильке и России) является автор книги — Константин Азадовский, петербургский литературовед, германист, член-корреспондент Академии немецкого языка и литературы, кавалер высшей награды Германии «Ордена за заслуги» и блестящий знаток не только Рильке, но и русско-немецких культурных «отражений» в целом.

Страна вещих снов

Райнер Мария Рильке в этом контексте — случай особый и, как подчеркивает Константин Азадовский, «совершенно уникальный, единственный в своем роде случай переосмысления и воплощения русского начала, русской сути, русской души на другом языке, средствами другого языка».

Истоками этой любви к своей «духовной родине» Рильке был обязан прежде всего своей подруге, немецкой писательнице Лу Андреас-Саломе (Lou Andreas-Salomé), чье детство прошло в России. В первые годы их знакомства и близости она оказывала на Рильке огромное влияние. Они вместе и отправились в Россию в апреле 1899 года. Разочарованный в ценностях «суетного» западного мира, Рильке в ту пору был уже внутренне готов к восторженному и весьма субъективному восприятию России в русофильском духе.

Рильке прибыл в Москву в самый разгар Страстной недели. Праздник русской Пасхи, звон колоколов, толпы истово молящихся паломников, — все это потрясло поэта до глубины души. «Впервые в жизни мной овладело невыразимое чувство, похожее на «чувство родины», — признавался он позже.

Художник Леонид Пастернак, отец знаменитого поэта, так описывает в своих воспоминаниях первую встречу с Рильке: «Очень молодой человек, белокурый, хрупкий… Небольшой мягкой бородкой и большими, голубыми, по-детски чистыми, вопрошающими глазами (он) скорее напоминал тонкого русского интеллигента». Разумеется, представления Рильке о России были наивными, сентиментальными, романтическими. Как и многие «мыслители и поэты» конца XIX века, он чрезвычайно идеализировал патриархальную Русь. Даже нищета и невежество реальной тогдашней России воспринимались им как свидетельство духовной «избранности» русских. Ему виделась молодая страна, не затронутая разлагающим влиянием «перезрелой» западной цивилизации. «Вот она, страна незавершенного Бога!» — восклицал поэт.

Могучий творческий импульс

Анализ религиозно-философских исканий поэта — одна из сильных сторон Константина Азадовского. Этот анализ позволяет ему расширить границы традиционного литературоведения. Исследователя интересуют не столько секреты творческой мастерской Рильке, сколько таинство психологии творчества. В центре внимания Азадовского — мироощущение Рильке в его «русский период», сложнейший религиозно-эстетический комплекс, определивший и направленность, и звучание его поэзии в первые годы ХХ века. Россия, богоизбранная «страна-сказка», увлекала и вдохновляла поэта; он прозревал в ней страну будущего, полную неизведанных творческих сил, а народ, населяющий эту страну, виделся ему не только «богоносцем», но и «художником».

Вторая поездка Рильке и Лу Андреас-Саломе в Россию была более продолжительной, чем первая: с начала мая до второй половины августа 1900 года. Она еще больше укрепила идеальный образ России, «созданный преимущественно поэтической фантазией Рильке» (Азадовский). Вернувшись в Германию, Рильке даже стал задумываться о том, чтобы навсегда переехать в Россию, но жизненные обстоятельства помешали ему осуществить этот замысел.

Рильке отдал России несколько лет своей жизни. Он долго и старательно учил русский язык, так что вскоре мог читать в оригинале русских классиков. Он изучал былины и «Слово о полку Игореве» (которое впоследствии перевел на немецкий язык), восхищался русским искусством, собирался написать книгу о русской живописи. Он переводил русские стихи и прозу.

И, конечно же, писал сам. Россия и русские темы богато преломились в его творчестве того времени: в стихотворениях из цикла «Цари», в которых появляются Илья Муромец, Соловей-разбойник и царь Федор Иоаннович; прозаических миниатюрах под названием «Истории о Господе Боге»; и, наконец, в «Часослове». В интервью DW Константин Азадовский сказал о «Часослове» так: «Это — образ русской духовности, русские молитвы, сложенные тончайшим немецким поэтом-лириком, и за одну эту книгу русские должны быть ему благодарны».

«Я так один…»

Желая полностью раствориться в русской стихии, Рильке в те годы пробовал и сам писать по-русски. Сохранилось восемь стихотворений, и хотя они несовершенны с точки зрения русской грамматики, но лиричны и поэтичны. «Я так один, — начинается одно из его русских стихотворений. — Никто не понимает/ молчанье…»

Приступы ностальгической тоски по России Рильке испытывал до конца своих дней. Впрочем, легендарную переписку Рильке с Мариной Цветаевой Азадовский решительно отделяет от «русского периода». Заочное знакомство и переписка Рильке с Мариной Цветаевой приходятся на 1926 год — последний год жизни поэта. Это уже другая историческая эпоха. Шестнадцать писем, составляющих эту переписку, образуют в своей совокупности «совершенно уникальное, единственное в своем роде событие в истории духовной культуры ХХ века».

======================================== ======

Выставка: Райнер Мария Рильке был первым «понимающим Россию»

Немец — это тот, кто любит березы. В Музее литературы модерна открылась выставка на тему «Рильке и Россия». Как и некоторые нынешние «друзья Путина», он в свое время сильно приукрашивал Россию.

Рильке? Это же тот парень, который сочувствует животным в Париже — будь то в клетке («Кругом лишь прутья — дальше мира нет») или на детской карусели («И снова показался белый слон»). Теперь у нас появилась возможность узнать, насколько поэт сочувствовал России — благодаря великолепной выставке «Рильке и Россия») в Музее литературы модерна в Марбахе. Более того, ее авторы выступают с тезисом, что Рильке именно благодаря России вообще стал поэтом.

Во времена бесконечных политических разногласий между Берлином и Москвой сотрудники Немецкого литературного архива делают полную ставку на русофилию. Можно утверждать, что возникла настоящая ось «Марбах-Москва», и она работает. В парк «Шиллеровская высота» в Марбахе даже привезли целую рощицу красивых (пусть даже искусственных) берез, а каждые 15 минут там бьют «кремлевские куранты». Это вполне соответствует воспоминаниям Рильке о Москве — пасхе 1899 года в Кремле — под «звук» Ивана Великого.

Два «глубоких погружения»

Дважды — в 1899 и 1900 годах — Рильке бывал в России, проводя там по несколько месяцев. Впервые он отправился туда благодаря своей спутнице жизни Лу Андреас-Саломе (Lou Andreas-Salomé), уроженке Санкт-Петербурга. Эта женщина, как и показано в вышедшем на экраны в прошлом году одноименном фильме, была замужем за ориенталистом Карлом Фридрихом Андреасом, притом, что между супругами, по взаимной договоренности, никогда не было сексуальных отношений.

Он не имел ничего против того, чтобы возлюбленный его жены Рильке сопровождал их в Россию. Его также нисколько не смущало (а, возможно, он попросту и не знал об этом), что визитная карточка его жены по форме полностью совпадала с визиткой Рильке — в отличие от его собственной визитки. Небольшие, наполненные глубинным смыслом экспонаты вроде визитных карточек этой своеобразной «шведской семьи», типичны для выставок, проводимых в Марбахе, организаторы которых с удовольствием превращают эти экспонаты (в урезанном, но зато более концентрированном виде) в объекты фетиша.

Рильке в поисках себя

Однако в этот раз выставку в Марбахе «урезанной» точно не назвать: блестящие черные стенды оформлены на редкость элегантно, а наряду с манускриптами, письмами и книжными страницами посетители увидят также, к примеру, походную посуду Рильке, а также его путеводитель по России, изданный в 1897 году, с различными отметками.

Как можно убедиться, посетив выставку, Россия уже в те времена была противоположностью индустриально-декадентного и цивилизационно-истощенного Запада. По словам куратора выставки Томаса Шмидта (Thomas Schmidt), русским приписывали «непосредственное отношение к Богу и природе». Возникало впечатление, что только они «могли внести существенный вклад в культурное, духовное и религиозное обновление Европы».

Как Клейст, в деревню

Пол-Европы в те времена мечтало о том, чем сейчас наполнены симпатии Ле Пен и немецких левых о Путине — и молодой Рильке мечтал, возможно, больше многих других. Киев ему не понравился, потому что был «слишком европейским», а Москва понравилась ему больше Петербурга. Однако самой «русской» ему показалась деревня.

Через сто лет после Генриха фон Клейста (Heinrich von Kleist), который на некоторое время впал в депрессию и отправился в деревенскую глушь под городом Туном (Thun), Рильке отправился в Россию, где жил в настоящей деревенской избе. И не было ничего страшного в том, что он там выдержал лишь четыре дня, а его подруга Лу ругалась «на осколки на ногте и на нервы». Важен был лишь внешний облик, и Рильке еще годы спустя с удовольствием ходил по своей деревне Ворпсведе (Worpswede) в русской одежде — не заправлявшейся в брюки рубахе и красных крестьянских сапогах.

Русский тот, кто ходит босиком

Последнюю черту он подсмотрел у деревенского поэта Спиридона Дрожжина. И неважно, что раньше Рильке думал, что русские ходят босиком. Он также находил красивой русскую бедность: «Я не боюсь, что русский народ умрет от голода, потому что сам Бог кормит его своей вечной любовью».

Впрочем, организаторы выставки в Марбахе вовсе не преследуют цель представить литераторов (в частности, Рильке), этаким контролером реального положения дел и что-то опровергать. Совсем наоборот: по словам Томаса Шмидта, речь идет об «энергии самовнушения» Рильке относительно России, которая сыграла важную роль для его творчества, начиная от «Книги часов» до рассказа «Корнет». И если раньше поклонники Рильке ассоциировали имя поэта с такими местами как Париж, Дуино или Ворспведе, то теперь они вполне могут поставить в этот ряд и Москву, Волгу или Ясную Поляну.

Визит к Толстому окончился провалом

Ну, ладно, посещение имения Льва Толстого нельзя назвать удачным для Рильке. Потому что когда он вместе с Лу во второй раз приехал к Толстому в Ясную Поляну, тот узнал только Лу и никак не мог вспомнить молодого лирика. После этого началось постепенное отдаление Лильке и его спутницы от Толстого, которого они когда-то восхваляли своеобразными «вратами России».

О поездках Рильке в Россию было известно давно, но никто долго не задавался вопросом о том, насколько большое значение они имели. Куратор выставки Томас Шмидт даже позволил себе провести аналогию: тем, чем Италия была для Гёте, тем же для Рильке была Россия. И так же, как есть иконографический портрет любви Гёте к Италии (речь о картине художника Иоганна Генриха Тишбайна (Johann Heinrich Tischbein) «Гёте в римской Кампанье»), посетители выставки в Марбахе могут увидеть Рильке на картине Леонида Пастернака: Рильке перед кулисой Кремля.

«Россия сделала меня таким, каким я стал, внутренне я происхожу именно оттуда, именно она — родина всех моих инстинктов, мой внутренний исток», подчеркивал Рильке в 1920 году.

Подобные слова, конечно, понравятся и адресату, и это «родство» оказалось обоюдным: именно русский стал первым иностранным языком, на который были переведены труды Рильке. Российский писатель, лауреат Нобелевской премии Борис Пастернак — сын художника Леонида Пастернака — даже признавался, что вообще стал писателем лишь благодаря Рильке.

Вот каким «русским» был Рильке

В 1934 году, на первом съезде советских писателей, Пастернак сказал своим землякам: «Рильке совершенно русский. Как Гоголь. Как Толстой!» Интересно, кстати, что русские никогда не обижались на Рильке за то, что он изображал Россию совершенно аполитично.

Отдельно и одиноко стоящая красная витрина показывает, насколько отрицательно Рильке воспринял революцию 1917 года. Во времена Сталина о немецком поэте все практически позабыли, но после смерти диктатора имя Рильке вновь стали упоминать в одном ряду с Борисом Пастернаком и Мариной Цветаевой.

В ходе церемонии открытия выставки директор Немецкого литературного архива Ульрих Раульфф (Ulrich Raulff) назвал ее «литературно-политическим событием», а Дмитрий Бак, его коллега из российского Государственного музея литературы, где эта выставка — после «промежуточной остановки» в Швейцарии — пройдет в следующем году, добавил: «Мы надеемся, что культура по-прежнему останется территорией, на которой сближение наших стран продолжится».

Но дело не только во взаимопонимании двух народов, но есть еще и биографический аспект. Потому что творческое наследие Рильке касается России, Швейцарии и Германии, причем примечательно, что он является, возможно, последним поэтом эпохи модерна, большая часть наследия которого находится в частной собственности.

Кому принадлежит Рильке?

Литературные архивы, которые изначально создавались как этакие «придатки» той или иной национальной филологической науки, в отношении многих поэтов не могут установить конкретные национальные границы.

Так, к примеру, творческое наследие Петера Хандтке (Peter Handke) делят между собой Вена и Марбах. А купить письма Франца Кафки, написанные им сестре Оттле, недавно удалось лишь совместно с Бодлианской библиотекой Оксфорда: государственные учреждения давно уже не могут тягаться с частными компаниями, когда речь заходит о финансовом аспекте.

Точно так же ситуация с творческим наследием Рильке, с точки зрения принадлежности тому или иному государству, настолько же неоднозначна, как и сама его жизнь: в 1875 году он родился в Праге — на территории империи Габсбургов. За свою жизнь он сменил более сотни адресов, и статус его пребывания в тех или иных местах бывал неоднозначен. В наши дни он бы, несомненно, доставил немало хлопот миграционным службам.

Когда в 1919 году Рильке отправился в путешествие по Швейцарии, он получил разрешение на пребывание в этой стране лишь на десять дней. Лишь через несколько месяцев и с большим трудом удалось легализовать его статус. С финансовой точки зрения, он нуждался при этом в помощи друзей, в число которых входили состоятельные дамы дворянского происхождения.

Кстати, на выставке в литературном музее можно заметить, что у Рильке были своеобразные поклонники. Женщин, даже ни разу не встречавшихся с ним и тем не менее писавших ему томные письма, он привлекал к себе, как никто другой. «Райнер, сейчас вечер, я люблю тебя. (…) Вся Россия ревет по тебе. Райнер, не сердись на меня, но сегодня ночью я буду спать с тобой».

Еще незадолго до его смерти Марина Цветаева утверждала, что Рильке не немец, не австриец и не богемец, а «человек без страны». И русские страницы «страны-Райнерии» в любом случае стоят того, чтобы съездить на выставку в Швабию, в Марбах.

Оригинал публикации: Rainer Maria Rilke war der erste «Russlandversteher»

Опубликовано 09/05/2017 17:09

======================================== =====

Стихотворение дня от Райнера Марии Рильке

Райнер Мария Рильке (1875−1926) — крупнейший немецкий поэт и главный козырь в рукаве интеллектуала-первокурсника. Кроме того, роман Рильке «Записки Мальте Лауридса Бригге» — любимая книга Леди Гаги, а на руке певицы красуется татуировка с цитатой из его «Писем к молодому поэту»: «Испытуйте причину, заставляющую Вас писать; проверьте, простираются ли ее корни до самой глубины Вашего сердца, признайтесь себе, действительно ли Вы бы умерли, если бы Вам запретили писать. […] должен ли я писать?»

Стихотворение вошло во вторую часть сборника «Часослов» под названием «О пути на богомолье».

***

Безумье — это сторож,
ведь не спит.
Смеясь, встает над нами каждый час,
и ночь в названья новые рядит,
и примеряет: десять, восемь, раз…

С дрожащим медиатором в руке,
в рожок трубит, но звука нет в рожке,
и песенку, сводящую с ума,
заносит в одинокие дома.

Оно покой детей не бередит:
пусть спят они — безумие не спит;
и псы, с цепи сорвавшись в эту ночь,
то носятся, то замертво лежат —
дрожат, когда оно уходит прочь,
боятся, что воротится назад.

Перевод В. Топорова

Если Вам было интересно это прочитать - поделитесь пожалуйста в соцсетях!