Сентиментально вздыхая о независимости и суверенитете, гонор, тем не менее, не может обходиться без хозяина. Психология раба вынуждает его, предав прежнего хозяина, становиться грязной подстилкой для другого. Вечная зависимость от халявы, психологическая установка, что весь мир ему чем-то обязан, вынуждает гонор пресмыкаться перед кормящей рукой до тех пор, пока не появится более щедрая лапа.
Чтобы прикрыть бесстыдство своей ужасающей никчемности и несостоятельности, гонор ищет себе в оправданье внутреннего или внешнего врага. Это «почетное» место обычно занимают лица другой национальности. У гонора всегда должны быть враги, которые непременно должны сгинуть, исчезнуть, оставив ему всё наработанное. Боясь взять ответственность за всё, что происходит в его жизни, на себя, гонор бежит от нее, как вампир от святой воды.
Гоноровая особь абсолютно нерукопожатна и недоговороспособна. Договорные отношения она всегда строит в режиме «Я выиграл — ты проиграл» или «я проиграл, но ты проиграл еще больше». То есть, пусть мне один глаз выбьют, зато соседу два. В стадии рассмотрения договорных обязательств гонор уже обдумывает, как «кинуть» партнера. Неуважительность к людям — почерк гонора.
Гонор, как всякая пустота, несмотря на декларации о своей эксклюзивной чести и исключительном чувстве собственного достоинства, неизвестно куда девается, стоит поставить его в сложную ситуацию, требующую проявления нравственно-волевых качеств личности. У одного знатного вельможи был очень гоноровый сын. День ото дня он становился всё высокомернее и заносчивее. Дело дошло до того, что он даже начал перечить своему отцу. — Благородство у меня в крови, — как-то раз расхвастался сын вельможи. — Я достоин лучшего обхождения и отныне требую, чтобы мне оказывались такие же почести, как моему отцу. Услышав эти слова, вельможа сильно разгневался. — Любой человек по крови — животное, и его дикое начало сильнее благородства, прививаемого воспитанием и манерами, — сказал вельможа и велел запереть сына в хлеву вместе со свиньями. Целый день простоял гоноровый юнец в углу свинарника, боясь испачкаться в грязной жиже, но к вечеру усталость взяла своё, и он уснул прямо в вонючей грязи. Проснувшись утром, он так захотел пить, что напился прямо из свиного корыта, а спустя некоторое время и голод взял своё. Когда воины пришли за сыном вельможи, тот, стоя на четвереньках и отпихивая головой свиные рыла, жадно поглощал пищу животных.