Некоторые считают датой первого акта белого террора 28 октября 1917 г., когда, согласно распространённой версии, в Москве юнкера, освобождавшие от восставших Кремль, захватили находившихся там солдат 56-го запасного полка. Им было приказано выстроиться, якобы для проверки, у памятника Александру II, а затем по безоружным людям внезапно был открыт пулемётный и ружейный огонь. Было убито около 300 человек[6].
Согласно общепризнанной точке зрения[5], первые акции «белого террора» отмечались во время антибольшевистского Ярославского восстания в июле 1918 года. В том же 1918 году антибольшевистским Комитетом членов Учредительного собрания были созданы первые карательные органы и приняты репрессивные меры: в августе созданы Чрезвычайный суд, Министерство охраны государственного порядка и его чрезвычайная часть, в сентябре введена смертная казнь, в октябре установлено военное положение и на всей подконтрольной территории введены военно-полевые суды. Министерство охраны государственного порядка возглавил Е. Ф. Роговский. Были арестованы и заключены в тюрьмы около 20 тысяч человек.
Очень важным моментом является отношение к т.н. «белому террору» со стороны такого вождя Белого движения, каким был Генерального штаба генерал от инфантерии Л. Г. Корнилов. В советской историографии довольно часто приводятся его слова, якобы сказанные, в начале Ледяного похода: «Я даю вам приказ, очень жестокий: пленных не брать! Ответственность за этот приказ перед Богом и русским народом я беру на себя!». Исследовавший этот вопрос современный историк и исследователь Белого движения В. Ж. Цветков обращает внимание в своей работе, что никакого оформленного «приказа» с подобным содержанием ни в одном из источников не обнаружено[8]. При этом наличествуют свидетельства А. Суворина, единственного, кто успел издать свой труд «по горячим следам» — в Ростове в 1919 году:
Первым боем армии, организованной и получившей своё нынешнее название [ Добровольческой ], было наступление на Гуков в половине января. Отпуская офицерский батальон из Новочеркасска, Корнилов напутствовал его словами, в которых выразился точный его взгляд на большевизм: по его мнению, это был не социализм, хотя бы самый крайний, а призыв людей без совести людьми тоже без совести к погрому всего трудящегося и государственного в России [в оценке «большевизма» Корнилов повторял его типичную оценку многими тогдашними социал-демократами, например, Плехановым]. Он сказал: „Не берите мне этих негодяев в плен! Чем больше террора, тем больше будет с ними победы!“ Впоследствии он к этой суровой инструкции прибавил: „С ранеными мы войны не ведём!“…[8]
В белых армиях смертные приговоры военно-полевых судов и приказы отдельных начальников приводились в исполнение комендантскими управлениями, что, однако, не исключало участия в расстрелах пленных красноармейцев добровольцев из числа строевых чинов. Во время «Ледяного похода», по свидетельству Н. Н. Богданова — участника этого похода:
Взятые в плен, после получения сведений о действиях большевиков, расстреливались комендантским отрядом. Офицеры комендантского отряда в конце похода были совсем больными людьми, до того они изнервничались. У Корвин-Круковского появилась какая-то особая болезненная жестокость. На офицерах комендантского отряда лежала тяжелая обязанность расстреливать большевиков, но, к сожалению, я знал много случаев, когда под влиянием ненависти к большевикам, офицеры брали на себя обязанности добровольно расстреливать взятых в плен. Расстрелы были необходимы. При условиях, в которых двигалась Добровольческая армия она не могла брать пленных, вести их было некому, а если бы пленные были отпущены, то на другой день сражались бы опять против отряда.[8]
Приход к власти сторонников Учредительного собрания в городах Поволжья летом 1918 года сопровождалстя расправой над многими партийно-советскими работниками, запрещением большевикам и левым эсерам служить во властных структурах. На территории, которую контролировал «Комуч» были созданы структуры государственной охраны, военно-полевые суды, применялись «баржи смерти» [3].
3 сентября 1918 года было жестко подавлено выступление рабочих в Казани, 1 октября — в Иващенково. Как сообщает сотрудник КОМУЧа С.Николаев, «режим террора, принял особо жестокие формы в Среднем Поволжье, через которое происходило движение чехословацких легионеров»[3]
За 1918 год при «белой» власти на северной территории с населением около 400 тыс. человек в архангельскую тюрьму были отправлены 38 тысяч арестованных, из них около 8 тысяч было расстреляно, более тысячи умерло от побоев и болезней.[3]
На территориях, контролируемых П.Н.Красновым общий счёт жертв достиг в 1918 году более 30 тысяч человек[14]. «Рабочих арестовывать запрещаю, а приказываю расстреливать или вешать; Приказываю всех арестованных рабочих повесить на главной улице и не снимать три дня» — эти бесчеловечные слова из приказов красновского есаула коменданта Макеевского района от 10 ноября 1918 г.[3]
С лета 1918 года на территории Советской России значительно увеличивается количество случаев индивидуального белого террора. В начале июня в Петрозаводске было организовано покушение на следователя Областного комиссариата внутренних дел Богданова. 20 июня 1918 года был убит террористом комиссар Северной Коммуны по делам печати, пропаганды и агитации В.Володарский. 7 августа произошло покушение на Рейнгольда Берзина, в конце того же месяца был убит комиссар внутренних дел Пензы Оленин, 27 августа в гостинице \"Астория\" была совершена попытка покушения на председателя Совнаркома Северной Коммуны Г.Е.Зиновьева. 30 августа 1918 года в результате покушений был убит председатель ПГЧК, комиссар внутренних дел Северной Коммуны М.С.Урицкий и ранен Ленин.
Ряд террористических актов во второй половине июня был осуществлён организацией М.М.Филоненко. Всего в 22 губерниях Центральной России контрреволюционерами в июле 1918 года был уничтожен 4141 советский работник. По неполным данным, за последние 7 месяцев 1918 года на территории 13 губерний белогвардейцы расстреляли 22 780 человек, а общее количество жертв \"кулацких\" восстаний в Советской республике превысило к сентябрю 1918 года 15 тысяч человек[17].
Строитель писал(а) : Солженицын начинает свой \"Архипелаг ГУЛАГ\" с Гражданской войны, с описания душераздирающих сцен « красного террора». самой опасной формой лжи является умолчание о невыгодных для тебя фактах. Разоблачая, а точнее раздувая и всячески преувеличивая «красный террор», Солженицын,
Владимир Высоцкий. \"Я знаю - мне не раз в колёса палки ткнут. Догадываюсь, в чём и как меня обманут. Я знаю, где мой бег с ухмылкой пресекут И где через дорогу трос натянут... Завинчивают гайки. Побыстрее. Не то поднимут трос, как раз - где шея... \"
> Track-Dbf писал(а) : > Нет, мы уж Кубарева Валеру почитаем... вот уж кого глючит.
> А Валерию Ильиничну Новодворскую только пучит... угу. > > \"А ночью лаяли собаки ... \" quoted1
Быть того не может... на Валерию Ильиничну Новодворскую ночью лаяли собаки... они и днём то на неё боятся посмотреть, а лаять... ночью... Фантастика собачия.
> > Владимир Высоцкий. > \"Я знаю - мне не раз в колёса палки ткнут. > Догадываюсь, в чём и как меня обманут. > Я знаю, где мой бег с ухмылкой пресекут
> И где через дорогу трос натянут... > Завинчивают гайки. Побыстрее. > Не то поднимут трос, как раз - где шея... \" quoted1
Ну, в колёсах Владимир Высоцкий толк знал. Да и иглой не пренебрегал...
Track-Dbf писал(а) : Ну, в колёсах Владимир Высоцкий толк знал. Да и иглой не пренебрегал... ---------------------------------------- ---------------------------------------- --------------------------- ОБЪЯСНИТЕ ЛЬНАЯ ЗАПИСКА.
Песня о Партии - любой.
(Генерал-майор Космических войск Петров: Мировое Закулисье создало многопартийность для того, чтобы претворить в жизнь свой принцип - РАЗДЕЛЯЙ И ВЛАСТВУЙ.)
(Все партии имеют своих сторонников, все партии выглядят не плохо ...Мне ещё предстоит выбрать - пока в раздумьях... Голова идёт кругом: один говорит одно, другой - другое. Скорее всего выберу КПРФ.) ---------------------------------------- ---------------------------------------- -------------------------- \"Он а вошла и села... Ошеломлённый красотой притих кабак... Я потерялся весь, расстаял и обмяк... А дальше было всё, как в очень страшной сказке: Сняла парик и я в момент оторопел. Потом ресницы накладные, смыла глазки...
И я домой, ребята, ох, как захотел. Меня пробила мигом частая икота ... Я смутно помню, как бежал и спотыкался, Как трёхметровый взял забор на абордаж. И всю дорогу беспрестанно удивлялся, Какою силою обладает макияж.\"