Почему Германия не смогла победить СССР в ВОВ ?

zaperenos

314 20149 15:51 15.10.2013

Рейтинг темы: +6

zaperenos
zaperenos

Сообщений: 12313

В своей книге "Говорит Гитлер" Герман Раушнинг приводит рассуждения фюрера на всевозможные темы, в том числе и о его военных планах. Любопытно, что на вопрос, а что же будет, если Англия и Франция объединятся с Россией, Гитлер дает однозначный и лаконичный ответ: "Тогда мне просто придет конец". Но на этом словоохотливый фюрер тему не закрывает: "Но этого никогда не случится. Иначе я бы был просто неудачником, который зря занимает этот кабинет".
Сталин дал ему такую возможность, сорвав 21 августа 1939 года переговоры с западными демократиями, о совместных действиях против германских нацистов и заключив затем позорный Пакт Молотова- Риббентропа. http://www.politforums.ru/historypages/13687036...

23 ноября 1939 года Гитлер выступал на совещании высшего командного звена вермахта. Излагает планы, подводит итоги. И опять возвращается к своей излюбленной теме - Первой мировой войне и важности отсутствия второго фронта: " В 1914 г. началась война на несколько фронтов. Она решения проблемы не принесла. Сегодня пишется второй акт этой драмы. Впервые за 67 лет следует констатировать: нам вести войну на два фронта не приходится! Произошло то, чего мы желали с 1870 г. (с франко-прусской войны ) - и фактически считали невозможным. Впервые в истории нам приходится воевать только на одном фронте, никакой другой нас сейчас не сковывает... Положение сейчас такое, какое мы раньше считали недостижимым".
Итак, Гитлеру удалось схитрить,сыграв на противоречиях двух систем,разбив Францию,он затем набрал трофеев и пленил ВПК стран ЗапЕвропы,преспокойненько развернулся и напал на простодушных сталинистов,уже с утроенными силами.
К этому моменту Великобритания была истощена морской блокадой и сколь-нибудь существенно помочь СССР в краткосрочной перспективе не могла. Более того, по итогам 1941 года Великобритания по-прежнему проигрывала битву за Атлантику, что было чревато полным коллапсом для экономики страны, практически целиком завязанной на внешнюю торговлю.
А что СССР ? Готов ли он к войне ?Прошло двадцать лет после поражения Российской Империи в Первой мировой..... Царь расстрелян. Колокола разбиты. Православные церкви в массе своей закрыты и снесены. Священники сосланы. Белое офицерство порублено красными шашками. Красное офицерство в значительной степени расстреляно своими же. Страна не готова к войне, несмотря на все предыдущие усилия. Промышленности как воздух необходимо от полугода до двух лет перестройки.
Советский Союз один держит огромный фронт против Германии, которая накалена нацистской идеологией, отмобилизовала народ,теперь сконцентрировала в своих руках промышленные ресурсы всей Европы, гонит на фронт испанцев и румын, итальянцев и венгров. Немцы боготворят фюрера. На стороне Гитлера – почти миллионная власовская армия: это численность Квантунской армии Японии. Ни один из будущих западных союзников не оказал Германии достойного сопротивления. Армии Запада бесславно рассеяны железным натиском вермахта.
Война началась с разгрома Красной Армии в 1941 году. Страшные потери. Сожжена основная часть авиации и большая часть бронетехники. Потери промышленности и населения неописуемы. Враг доходит до Москвы, а в 1942 году – и до Сталинграда. Пал Киев, блокирован Ленинград...
ВВП СССР в 1942 году, вследствие оккупации Германией значительных территорий снизился примерно на треть по сравнению с довоенным уровнем, при этом из почти 200 млн человек населения около 78 млн осталось на оккупированных территориях.
Таким образом, в 1942 году СССР и Великобритания уступали Германии и её сателлитам и по ВВП (0,9:1) и по населению (учитывая потери СССР вследствие оккупации).

Что же помешало,нацистам победить СССР ? Так ли все было предопределено,и Победа была неотвратима,как любят утверждать советские пропагандисты?
Разберем основные ошибки нацистов,помешавшие им разгромить СССР.
1) Поздняя МОБИЛИЗАЦИЯ ЭКОНОМИКИ.
Полководцы побеждают на полях сражений, а войны выигрывает экономика. Советский Союз одержал победу над гитлеровской Германией прежде всего за счет превосходства своей системы подготовки экономики к войне.Важнейший просчет германских военачальников состоял в том, что они не представляли себе промышленные и военные возможности Центральной России, Урала, Сибири и Средней Азии. Дело обстояло именно так даже с топографической точки зрения, с точки зрения знакомства с ландшафтом. О немцах немало сказано как о прекрасных картографах. Многие мелкомасштабные карты европейской России хотели бы иметь в своих планшетах советские командиры. Но при обидней высокой картографической культуре немцы на удивление мало знали о мощных демографических процессах, имевших место в России в 20-30-е годы. Для германского руководства — от Гитлера и ниже — неожиданностью было встретить огромные индустриальные центры там, где на немецких картах значились провинциальные захолустья. Скажем, небольшой кружок на германских картах оказался мощным индустриальным Херсоном. В местности, обозначенной как глухая степь, германские войска встретили многочисленные поселки и деревни. Два обстоятельства — недостаточная работа разведки и ставшая второй натурой самоуверенность — подготовили для вермахта неприятные сюрпризы.
План «Барбаросса» стал величайшим поражением Германии уже на стадии того, что немцы так любят — планирования. Силы противостоящей стороны были оценены в два раза ниже реального уровня. Военное командование никоим образом не было готово к боевым действиям зимой. Немцы не ожидали встретить превосходные советские танки. Германская армия имела зимнего обмундирования лишь на одну треть от потребностей. Военная промышленность Германии была не готова к долгосрочному конфликту континентальных масштабов. Наступающие армии были снабжены лишь трехмесячным запасом горючего. Высокомерие, слепая самоуверенность, пренебрежение фактами, как всегда в истории, дали свои плоды. Чувство национального превосходства ослепило Германию, устремившуюся навстречу своей судьбе. Немцы были убеждены, что Красная Армия быстро сложит оружие, что советское правительство рухнет незамедлительно.
Германское руководство не придало должного значения общенациональным усилиям СССР. За два года до начала войны был осуществлен переход с семичасового на восьмичасовой рабочий день. Был запрещен переход с одного предприятия на другое. Полностью прекратилось жилищное строительство, в то время как заводы строились колоссальные. Молодые конструкторы испытывали новое оружие. Страна напряглась до предела.

В конечном счете, немцы вышли на дорогу войны с Россией, слабо подготовившись к встрече с противником. Они даже не задавались вопросом, смогут ли они победить. Когда этот вопрос встал перед ними, было уже поздно.
В разных работах под «мобилизацией экономики» понимаются разные явления. Например, часто, можно прочитать, что к моменту нападения на СССР экономика Германии была уже отмобилизована, в то время как экономика СССР еще не была переведена на военные рельсы. Не буду спорить. Однако я под «мобилизацией экономики» предлагаю понимать не просто полную загрузку заказами ВПК, а тотальное увеличение производства военной продукции за счет сокращения товаров народного потребления и предметов роскоши. В этом смысле показательны цифры, которую дают немцы в замечательной книжке: «Итоги второй мировой войны. Выводы побежденных». Это сборник публикаций нацистских чиновников и военных деятелей, занимавших высокие должности в Третьем Рейхе. Конечно, как и во всякой литературе подобного рода в этой книге много субъективизма, но есть и очень важный момент: прочтение ее дает возможность понять основную причину почему Германия во Второй мировой войне потерпела поражение. : доля военной продукции в валовой продукции германской промышленности составляла в 1940 году, то есть в начале войны, менее 15%, в 1941 году — 19, в 1942 году — 26, в 1943 году — 38 и в 1944 году — 50%.
Для сравнения: в СССР в 1941 – 1945 гг. по приблизительным подсчетам, в среднем предметы военного потребления составляли около 65-68% всей произведенной в СССР промышленной продукции в годы войны. Поэтому не удивительно, что к 1944 году когда Рейх производил военной продукции больше, чем когда бы то ни было, один Урал выпускал танков все равно больше, чем Германия со всей подконтрольной ей промышленностью Европы! И это несмотря на то, что подвластная Германии Европа вместе с германскими сателлитами имела огромное превосходство по всем основным промышленным показателям над СССР. По некоторым из них она превосходила Советскую Россию в несколько раз. Наша же страна производила больше Германии только один стратегический материал – нефть.
В 1943 году СССР выплавлял всего 8,5 миллиона тонн стали (сравните с 35 миллионами тонн, которые производили Германия и страны-сателлиты), а танков мы выпустили в четыре раза больше, чем немцы,вообще же еще в 1937 году СССР произвел около трех тысяч танков, то есть больше, чем все остальные страны мира, вме сте взятые. Все это, равно как и количество советских дивизий, их дислокацию и т. п., Гитлер знал. Но он не знал главного, и это было крупнейшим провалом его разведки: в том же 1937 году Советский Союз уже располагал мощностями для производства 70 тысяч танков и десятков тысяч самолетов в год. В результате, даже потеряв в первые месяцы войны огромные территории, где было сосредоточено 60% добычи угля, производилось 58% стали и 60% алюминия, СССР выпускал вооружений больше, чем Германия, на которую, по существу, работала вся Европа. Уже в 1942 году советская промышленность изготовила 24 688 танков против 4098 в Германии. В 1944 году мы произвели 29 тысяч танков, а Германия — около 8,5 тысячи машин.
При таком соотношении сил начинать войну было чистой воды авантюрой. Гитлер сам потом признавался, что, имей он сведения о мобилизационных возможностях советской экономики, он не напал бы на СССР.

В связи с этим онельзя просто сравнивать доли экономики, направленной на производство товаров народного потребления. Необходимо оценивать еще и реальный вес этой доли. В итоге мы видим, что Германия в годы войны многократно превосходила СССР в производстве товаров народного потребления, а это, в свою очередь обеспечивало немцам довольно высокий уровень жизни. Как известно, мобилизация экономики в СССР, в указанном выше понимании этого термина, произошла в июле 1941 года, а мобилизация экономики Германии – в январе 1943 года. До 1943 года немцы не видели особого смысла резко снижать производство товаров народного потребления. Наоборот, они этого боялись, что как в Первой мировой войне страна надорвется и Рейх лопнет изнутри, уровень жизни немцев в годы войны до середины 1943 года был самым высоким в Европе. Однако почему не взорвался СССР, если многомиллионный народ жил и сражался на пределе своих физических возможностей?
Западные историки, например, Т. Клифф считают, что «русское чудо» - резкий рост производства военной продукции в СССР в годы войны объясняется одним главным фактором – тоталитарным режимом. Не откажу себе в удовольствии процитировать этого исследователя, поскольку, на мой взгляд, он выражает мнение очень многих: «Подавление масс позволило Сталину направлять на военные нужды большую часть национального дохода, чем это возможно для западных стран. Он мог, например, совершить «чудо эвакуации русской промышленности», переселив миллионы в восточные районы, где им пришлось жить в землянках».
Советский тоталитарный режим показал лучшую способность к мобилизации экономики,за счет понижения жизненного уровня трудовых масс населения,по сравнению с мягкотелым нацистским.

2) Отсутствие качественной и нормально организованой стратегической разведки .

Здесь надо ставить памятник Лаврентию Берия.

именно он свел все усилия германской разведки на НОЛЬ.
Гитлер никогда не спрашивал своих военных специалистов свою разведку о шансах победы над Советским Союзом. План «Барбаросса» был создан без предварительного анализа вопроса, можно ли победить Россию вообще. Многие немецкие офицеры смотрели на русскую армию как на заведомо ниже стоящую, на русских как на людей с низким интеллектом, слабой волей, сильных лишь в смысле природного приспособления к трудностям. Полковник Блюментрит (которому предстояло приобрести немалый опыт в ходе войны на советско-германском фронте) писал в 1940 году: «Сила русского солдата заключается в его бесчувственном азиатском упорстве, с которым мы, как пехотные офицеры действующей армии, хорошо познакомились прежде всего в 1914-1915 годах. В те дни считалось абсолютно надежным поручить одной германской дивизии сдерживать две или три русские дивизии. В цепных атаках, столь любимых русскими как детьми природы, часто от 10 до 12 цепей пехотинцев двигались одна за другой против наших, лишенных глубокого тыла, позиций. Ружья и пулеметы стреляли до тех пор, пока не раскалялись до предела». Гитлер полностью соглашался с такой оценкой. «Русские — ниже нас», — его слова.
Наихудшее впечатление Красная Армия произвела в ходе финской войны. Тогда Гитлер позволил себе сказать:

«Русская армия — это шутка... Если нанести удар, то Советский Союз лопнет как мыльный пузырь».

После окончания основной волны чисток в армии журнал «Милитер-Вохенблатт» объявил, что Красная Армия лишилась руководителей полностью. Признаком самоослепления вермахта было то, что в германской военной печати почти не освещались успехи СССР на озере Хасан в боях против японцев в 1938 году.

Да и сама германская разведка, по существу, призналась в своем бессилии. Военный атташе писал из Москвы адмиралу Канарису: «Арабу в бурнусе легче пройти по Берлину незамеченным, чем иностранному агенту войти в Россию». Немцы в короткие месяцы и недели военной подготовки обратились к дружественным странам и потенциальным союзникам. Турецкая разведка не смогла оказать помощи. Японцы снабдили сведениями о дальневосточных частях, но германский военный атташе в Токио оценил эту информацию как не имеющую практической значимости.
При всей напряженности, созданной сталинским режимом в стране, немцы не нашли предателей. Им не удалось завербовать ни одного значительного лица, ни одного обладателя подлинно существенной информации. У немцев не оказалось никаких возможностей увидеть картину оборонительных усилий СССР в целом. Мелкие агенты доносили сведения местных масштабов. Мы встречаем — как исключение — лишь одно обобщение стратегического порядка от германского агента: «Когда дело дойдет до конфликта Советского Союза с сильным противником, коммунистическая партия развалится исключительно быстро и не сможет более владеть ситуацией. Советский Союз распадается и превратится в гряду независимых государств». На документе имеется заключение аналитиков Абвера: «Особо точная оценка».
Главным разведывательным центром, ответственным за сбор информации о Советском Союзе, стал отдел Верховного командования сухопутных сил (ОКХ), носивший название «Иностранные армии — Восток» (ФХО). Созданный в 1938 году, ФХО отвечал за военную информацию о Польше, скандинавских странах, некоторых балканских странах, СССР, Китае и Японии. Но, начиная с 31 июля 1940 года, когда Гитлер отдал ОКХ приказ готовиться к выступлению на Восток, ФХО сосредоточился на Советском Союзе.

Руководитель отдела «Иностранные армии — Восток» полковник Кинцель дал обобщенную оценку Красной Армии в конце 1939 года: «В численном отношении мощный военный инструмент. — Основной акцент падает на «массу войск». — Организация, оснащение и средства управления недостаточны. — Принципы руководства неудовлетворительны, само руководство слишком молодо и неопытно... — Качество войск в сложной боевой обстановке сомнительно. Русская «масса» не достигает уровня армии, оснащенной современным оружием и руководством более высокого класса».

В процессе создания плана «Барбаросса» на участников в большой степени влияли периодически производимые генеральным штабом стратегические оценки СССР («Русланд-бильд»). Согласно им, Советский Союз подобно прежней, царской, России являлся «колоссом на глиняных ногах». Неожиданный быстрый удар должен свалить его с ног. По мнению ведущих германских генералов, Красная Армия в 1940-1941 годах представляла собой неповоротливое скопление воинских частей, неспособное к оперативной инициативе на всех командных уровнях, приспособленное лишь к механической форме планирования и оперативного поведения, а главное, не готовое вести современную войну. На эту оценку особенно повлияли действия Красной Армии в Польше и против Финляндии. Эти две кампании были признаны самым очевидным свидетельством того, что Красная Армия, во-первых, не оправилась от едва ли не полного уничтожения офицерского состава во время «великих чисток», а во-вторых, не овладела новой военной техникой, не присоединилась к процессу освоения современной технологии.

Совершенно очевидно, что превратную роль сыграла быстрая победа вермахта над французской армией, казавшейся многим в 20-30-е годы самой мощной военной силой в Европе. Вера в военно-техническое превосходство Германии отныне не подвергалась сомнению ни на каком уровне. Германское руководство и в случае войны с СССР ожидало быстрых решающих результатов. Отныне проблема «Барбароссы» рассматривалась как проблема гладко увязанных планов, верной оперативной подготовки.

Указанной выше организации «Иностранные армии — Восток» (ФХО), как было сказано, поручили анализировать возможности Красной Армии после окончания польской кампании. Начиная с осени 1939 года ФХО выделил пять каналов информации: 1) радиоразведка; 2) доклады агентуры Абвера и эмигрантов из Прибалтики; 3) донесения германских военных атташе; 4) сообщения разведок союзников; 5) показания дезертиров из Красной Армии. Немцы обнаружили большое умение в радиоперехвате, в радиоразведке, но этот источник, ограниченный в пространственном отношении и по функциям, не давал оснований для стратегических оценок, не позволял судить о размещении частей Красной Армии, особенно расположенных за Уралом. Немцы абсолютно ничего не знали о системе военного набора.

Работа ФХО завершилась созданием обширного меморандума «Военная мощь Союза Советских Социалистических Республик. Положение на 1.01.1941 г.». Две тысячи копий этого документа были напечатаны к 15 января 1941 года. В нем говорилось о наличии в СССР шестнадцати военных округов и двух военных комиссариатов, руководимых Народным комиссариатом обороны. Радиоразведка и аэрофотосъемка дали ФХО возможность идентифицировать одиннадцать советских армий в европейской части СССР. Согласно меморандуму, СССР мог мобилизовать от одиннадцати до двенадцати миллионов человек. Но авторы меморандума сомневались в возможности мобилизовать такую массу войск, поскольку в стране не хватало офицеров, обмундирования и снаряжения, а заводы нуждались в рабочей силе.

Меморандум так определил объемы людских масс, составляющих Красную Армию: 20 армий, 20 пехотных корпусов (150 пехотных дивизий), 9 кавалерийских корпусов (32-36 кавалерийских дивизий), 6 механизированных корпусов, 36 моторизированно-механизированных бригад. Численность пехотных дивизий на конец 1940 года определялась цифрой 121. Из меморандума, по существу, вытекало, что ФХО не знает точное число дивизий Красной Армии и их расположение. ФХО допустил крупную ошибку, решив, что все советские танки являются устаревшими моделями.
Гитлер лично говорил, что бронетанковые войска СССР «численно самые крупные в мире». Численность советских танков определялась в десять тысяч единиц. У Германии было три с половиной тысячи танков. И это не вызывало у Гитлера никаких опасений. Большинство советских танков немцы считали безнадежно устаревшими. Любопытство вызывал лишь самый тяжелый танк в мире — «КВ-1» (43,5 тонны), впервые появившийся (по немецким сведениям) на вооружении в 1940 году.
Германская разведка ошиблась в два с половиной раза. В Красной Армии было 24 тысячи танков. И среди них танк, создателям которого мы все обязаны. Это гениальная модель «Т-34». Крупным просчетом германской разведки было то, что она не обратила внимание на этот танк, хотя сотни «тридцатьчетверок» участвовали в боях с японцами в конце 30-х годов. Лобовая броня «Т-34» отражала в 1941 году огонь германских пушек почти любого калибра.

Оценка германским люфтваффе советских ВВС лежит в русле той же тенденции. Первого февраля 1941 года Берлин насчитал 10500 советских самолетов, 7500 из них размещались в европейской части СССР. Штаб ОКХ полагал, что считает лучше: 5655 самолетов в европейском части Союза. Из них лишь 60 процентов готовы к боевым действиям, и только 100-200 самолетов имеют современную конструкцию. На самом же деле к моменту нападения Германии у Красной Армии было 18 тысяч самолетов всех типов, и Гальдеру позже с горечью пришлось записать в дневник: «Люфтваффе значительно недооценило численность самолетов противника».

Ключевым был вопрос о соотношении сухопутных войск. В январе 1941 года ФХО определил численность Красной Армии мирного времени в 2 миллиона солдат, военного — в 4 миллиона. Фактически же на 1 января 1941 года в рядах Красной Армии находилось 4 миллиона солдат, а к июню — 5 миллионов.

В августе 1940 года генерал Маркс насчитал в Красной Армии 171 дивизию (117 пехотных, 24 кавалерийские, 30 механизированных бригад); 29 марта 1941 года генерал Гальдер заметил, что русские «имеют на 15 дивизий больше, чем мы прежде полагали». Уже в последние дни немцы установили, что в европейской части СССР находится 226 дивизий, — это довольно резкий рост, вызвавший у немцев неприятные ощущения. Но они, эти новые реалии, уже не влияли на фатальный марш нацистской Германии. Страшную правду немцы открыли для себя на втором месяце того, что им виделось блицкригом.
Если почитать мемуары немецких генералов, то постоянно встречается сетование на плохую стратегическую разведку. Немцы на протяжении всей войны недооценивали возможности советского народа. Им почему-то все время казалось, что вот-вот, еще один последний толчок и Россия - этот «колосс на глиняных ногах», созданный сборищем недочеловеков рухнет. Но процесс был обратным – СССР становился все сильнее и сильнее.

3)Отсутствие четко определенной стратегической цели действий вермахта.

Роковое решение о грядущем нападении на СССР было объявлено германским генералам в Бергхофе 31 июля 1940 года. Докладывал генерал Гальдер, он же производил запись замечаний Гитлера. Из них следует, что Гитлер не только решил для себя этот вопрос, но уже определил дату (весна следующего года), а также основные стратегические контуры своего замысла.
Фюрер заявил в Бергхофе, что к операции стоит приступать лишь в том случае, если Россию можно будет сокрушить одним ударом. Его не интересовал захват территории: «Уничтожить у России саму волю к жизни. Такова наша цель!». Находясь в одном из своих экстатических состояний, Гитлер рисовал картину будущей битвы широкими мазками: Россия будет сокрушена двумя ударами. Один на юге, в направлении Киева, второй на севере, в направлении Ленинграда. Достигнув своей цели, обе группировки поворачиваются друг к другу и замыкают кольцо, северная группировка при этом берет Москву. Гитлер говорил и о возможности побочной дополнительной операции по захвату Баку. Он уже знал, что делать с будущей покоренной страной. Непосредственно в рейх войдут Украина, Белоруссия и три балтийские республики. К Финляндии отойдет территория до Белого моря.
Оставляя на Западе 60 дивизий, фюрер бросал против России 120 дивизий. В конце августа фельдмаршал фон Бок перевел штаб группы своих армий в Польшу. Одной из его задач было подготовить прием новых корпусов.

Планируемая операция разрабатывалась на трех уровнях. Генерал Варлимонт руководил планированием в оперативном штабе верховного командования вооруженных сил (ОКВ), генерал Томас вел работу в экономическом отделе ОКВ, Гальдер руководил планированием в штабе сухопутных сил (ОКХ).
Гальдеру предстояло инструктировать непосредственного (на этом этапе) автора плана новой операции — прибывшего в главную штаб-квартиру сухопутных сил (ОКХ) начальника штаба восемнадцатой армии генерала Маркса. У Гальдера, человека с более стойким, чем у Браухича, характером, была своя точка зрения на грядущую битву с Россией. Он не придавал особого значения захвату прибалтийских республик и считал ошибкой делать нестабильную Румынию плацдармом предстоящего выступления. Генерал Маркс также по-своему осмыслил задачу и 5 августа представил свои суждения о проведении кампании на Востоке.

Эта грандиозная операция, считал Маркс, должна быть направлена на то, чтобы осуществить «разгром советских вооруженных сил с целью сделать невозможным возрождение России как врага Германии в обозримом будущем». С точки зрения генерала, центры индустриальной мощи Советского Союза находятся на Украине, в Донецком бассейне, Москве и Ленинграде, а индустриальная зона восточнее указанных районов «не имеет особого значения». План Маркса ставил задачу захвата территории по линии Северная Двина, Средняя Волга и Нижний Дон — города Архангельск, Горький и Ростов. Следует отметить, что взгляды Маркса во многом определили ход военных действий на Востоке.
--. Теоретические наследники Клаузевица, Мольтке и Шлиффена исходили из предположения, что мощный удар сокрушит все внутренние структуры Советского Союза. Мысль о возможности решающего краткосрочного молниеносного удара ослепляла немецких теоретиков, у них на хватало интеллектуальной смелости заглянуть дальше: что будет, если Россия вынесет первый удар. Гитлер, гордившийся нонконформизмом своего военного мышления, в данном случае полностью попал в плен академической военной науки генералов с моноклем. Выработанные в ослепительные месяцы после победы над Францией, идеи войны с Россией приобрели инерцию, захватившую и военных, и политиков.

У германского военного руководства возникает в эти дни и еще одно важное соображение, неверное, как оказалось впоследствии. В рейхе были уверены, что советские войска в прибалтийских республиках нанесут удар во фланг германским войскам, если те сразу же от границы устремятся к Москве. Из такого предположения вытекало, что следует выделить особые силы для противодействия советским войскам в Прибалтике. Кроме того, штабное командование Германии совершенно очевидно переоценивало мощь советской бомбардировочной авиации, повсюду, где можно, ставя задачу овладения территорией такой глубины, чтобы советские бомбардировщики не могли бомбить германские города.

Почему линия Архангельск — Ростов (позднее Архангельск — Астрахань) казалась Гитлеру и его военному окружению «достаточной»? Мы уже говорили о вере немцев в сокрушительность первого удара. Но все же почему не были разработаны планы продвижения до Дальнего Востока? Это тем более странно, что германские генералы верили в крах противника. Почему же немецкие войска должны были остановиться? Что думали в ставке верховного командования вермахта о судьбе остальной России, той, что простиралась за пределами желательной для Германии зоны оккупации?» Часть военных глухо намекала на мощь германской бомбардировочной авиации, но ясно, что уничтожить Россию с воздуха было тогда невозможно, да и германские военно-воздушные силы не обладали достаточной мощностью.

Как ни страшились германские генералы своего лидера, они осмелились задавать вопросы. Так, генерал-фельдмаршал фон Бок (которому предстояло командовать группой армий «Центр») осмелился спросить у Гитлера, что произойдет, если германские войска выйдут к намеченной линии, а центральное правительство Советской России еще будет существовать? Примечательно, что Гитлер уклонился от ответа. Он сказал, что, потерпев поражение такого масштаба, коммунисты запросят условия капитуляции. Более туманно фюрер намекнул, что если правительство России не сделает этого, вермахт дойдет до Урала. К слову говоря, Гитлер в этом разговоре показал абсолютную решимость выступить против России: пусть окружающие не утруждают себя поисками вариантов иного, несилового, решения русского вопроса.

По свидетельству фон Лосберга, которому генерал Йодль в июле 1940 года поручил готовить материалы для планирования восточной кампании, Гитлер считал, что шестьдесят миллионов, живущие за Волгой, не представляют опасности для Германии. И этот немецкий специалист тоже фиксирует абсолютную убежденность Гитлера в том, что страшный первый удар развеет веру в большевистскую идеологию, вызовет межрасовые и межнациональные противоречия, покажет всему миру, что большая Россия — искусственное формирование. Что же касается конечной судьбы этой страны, то, как выразился однажды Гитлер, «славянский гад должен содержаться под присмотром расы господ». Чтобы обеспечить решение этой задачи, следовало лишить завоеванные территории системы экономических связей, ликвидировать коммунистическую интеллигенцию и евреев, а всю массу населения подчинить прямому командованию верховных комиссаров рейха. Самому жестокому обращению следовало подвергнуть собственно русских — великороссов. Верховному командованию сухопутных войск понадобилось всего несколько дней, чтобы создать первый вариант операции вермахта против Советского Союза. Штабные офицеры смотрели на карту и видели естественный заслон — Припятьские болота. Наступление нужно было осуществлять либо севернее (на Ленинград или Москву), либо южнее — против Украины. В первом случае плацдармом для удара являлись Восточная Пруссия и оккупированная Польша, во втором — Южная Польша и Румыния. Захваченные открывающейся перспективой. представители среднего офицерского звена избрали первоначально целью южное направление, Украину. Но действия почти на периферии не нашли одобрения у генерала Гальдера, и он потребовал перенаправить планируемые операции на север. Получив соответствующие указания, генерал Маркс наметил первостепенным ориентиром Оршу, он предусматривал создание в районе Орши наступательного трамплина на Москву. Левый фланг наступающих войск должен был прорезать прибалтийские республики и выйти к Ленинграду. Маркс не забыл и о возможностях на юге — там наступательное движение должно было проходить южнее Киева с ориентиром на Баку.
Так возникли основные очертания плана, к реализации которого Германия приступила через год. Никто особенно не торопил военных, их фантазия и размах поощрялись, это было время, когда высшие генералы вермахта получали фельдмаршальские жезлы и у них было ощущение всемогущества.
Для большего самоутверждения Гитлер настоял на переименовании самого плана. Он был назван «Барбаросса» в честь одного из императоров первого рейха. Гитлера теперь вдохновлял Фридрих Гогенштауфен, германский император Великой Римской империи германского народа, погибший в двенадцатом веке на Востоке. Фюрер желал видеть в своих подчиненных рвение крестоносцев, ведущих священную войну. На следующий день, 18 декабря, пересмотренный план «Барбаросса» был подписан Гитлером.

«Штаб-квартира фюрера 18 декабря 1940

Германские вооруженные силы должны быть готовы сокрушить Советскую Россию в ходе скоротечной кампании до окончания войны против Англии. С этой целью армия должна использовать все доступные воинские части, за исключением тех, которые остаются на оккупированной территории...

Приготовления должны быть завершены к 15 мая 1941 года. Величайшие усилия должны быть предприняты с целью маскировки намерения начать нападение.

Масса русских войск в Западной России должна быть уничтожена в ходе смелых операций посредством глубокого проникновения бронетанковых войск с целью предотвращения отступления нетронутых боеспособных войск в широкие пространства России. Конечной целью операции является создание оборонительной линии против азиатской России по реке Волге до Архангельска. Затем последний оставшийся у России промышленный район на Урале может быть уничтожен силами люфтваффе».

Когда смотришь на этот план, испытываешь удивление перед легкостью суждений признанных теоретиков. План несет на себе неистребимую печать авантюры. Даже его язык лишен привычной немецкой штабной методической сухости. Наиболее важной особенностью этого плана является отсутствие в нем четкой цели. Вряд ли таковой можно считать общую фразу (которой начинается текст) о сокрушении Советской России в краткосрочной кампании. Это указание едва ли можно считать штабным предписанием. Строкой из политического трактата звучит выставляемая в качестве главной военной цели фраза о необходимости создать барьер против «азиатской России» по линии Архангельск — Волга. «Колосс на Востоке созрел и вот-вот упадет. А конец господства евреев в России будет означать конец России как государства». Здесь видна рука идеолога, рука Гитлера, словно специально ставящего своими геополитическими установками в тупик образованную элиту вермахта,если уж началось вторжение в СССР то надо было иметь хотя бы отдаленные планы на то, что произойдет если провалится расчет на выйгрыш кампании в 4-8 недель. Если до выхода на рубеж Двины, Днепра немцы имели план,то как то дальше (вторая фаза после 20-ти дневной паузы) никакой конкретики. Начались душевные метания - позицинное смоленское сражение, поворот Гудериана на Киев, топтание на месте Лееба и т.д. Если бы нацисты последовательно продолжали движение к Москве,а не бросили все силы на захват Украины ,то многое могло бы быть иначе.
Самая главная стратегическая ошибка была совершена после взятия Смоленска, в конце июля 1941 г.: до Москвы оставалось всего 400 км,

и ген. Гудериан требовал наступать на столицу СССР. Психологическое значение ее взятия было бы огромным. Но Гитлер отверг мнение генералов и приказал сначала взять Киев. Наступление на Москву (операция `Тайфун`) началась только 30 сентября. Вскоре изменилась погода. Немцам пришлось также сражаться с грязью и морозом. И вот еще что: в октябре Сталин узнает от своего агента в Токио Рихарда Зорге, что Япония не будет участвовать во вторжении. Зорге передал информацию о том, что японским солдатам выдается тропическая форма. Это означало, что они не нападут на Сибирь. Теперь Сталин знал, что он может вывести 400 тыс. солдат из Сибири и послать их под Москву. Они были хорошо экипированы и прибыли в тот момент, когда оборона Москвы была практически сведена к нулю.
http://www.e-reading.biz/chapter.php/1005632/12...
Критически оценивая сегодня пограничные сражения в России, можно сделать вывод, что только группа армий «Центр» смогла добиться ожидаемых успехов, действительно крупных с оперативной точки зрения. Только здесь удалось разгромить по-настоящему большие силы противника и выйти на оперативный простор. На других участках фронта, хотя русские и терпели поражения, не удалось ни окружить крупные силы противника, ни обеспечить для моторизованных соединений достаточной свободы маневра. Группы армий «Север» и «Юг» двигались, тесня искусно применявшего маневренную оборону противника, и на их фронтах даже не наметилось возможности для нанесения решающего удара. Возникает вопрос: не следовало ли с самого начала, как и предлагалось ОКХ, сосредоточить севернее Припятских болот еще более крупную группировку германских войск, например за счет некоторого ослабления групп армий «Север» и «Юг» и ограничения их целей и задач? Тогда можно было нанести именно здесь главный удар и не только лучше использовать создавшуюся в ходе пограничных сражений благоприятную оперативную обстановку, но и создать возможности для выхода войск на оперативный простор. Тогда войскам удалось бы, продвигаясь на восток, в кратчайшие сроки овладеть почти незащищенной Москвой, нарушив целостность системы управления и снабжения Красной армии. Представляется сомнительным, что Буденный или Ворошилов в этом случае смогли бы быстро и, главное, сильно ударить по глубокоэшелонированным флангам этой огромной наступающей массы германских войск и тем самым предотвратить захват немцами Москвы. Тогда русским пришлось бы еще до начала зимы отвести за Волгу и северный и южный фланги своих войск, чтобы не попасть в еще бол
Если Вам было интересно это прочитать - поделитесь пожалуйста в соцсетях!