В это время Русская Православная Церковь, не помянув обид, развернула самый широкий сбор драгоценных предметов и денег на нужды родной Красной Армии. На средства церкви была сооружена и передана в дар Красной Армии танковая колонна имени Димитрия Донского. На средства церкви она пополнялась до победного 1945 года. Именно на этих грозных боевых машинах наши танкисты прорвали долговременную оборону противника на 1-м Белорусском фронте. Другим актом любви церкви к родной Красной Армии явилось сооружение на её средства авиационной эскадрильи имени Александра Невского. В 42-м году были введены погоны, были введены звания полковник и генерал и были учреждены ордена святого Александра Невского, Ушакова — тоже святой, Суворова, Кутузова, Нахимова и Богдана Хмельницкого. Это, очевидно, не снилось никому и в страшном сне за год до этого, что в России будут такие ордена. В 42-м году церковь снова передала все свои сбережения в фонд родной Красной Армии. Все это повлияло на Сталина. В 43-м году 4 сентября состоялась историческая встреча Сталина с теперь уже тремя оставшимися митрополитами — Алексием Ленинградским, Николаем Киевским и Сергием Старогородским. Начал беседу Молотов. Он сказал, что советское правительство и товарищ Сталин желают ознакомиться с нуждами церкви. Два митрополита были совершенно растеряны. А митрополит Сергий сказал, что, прежде всего, необходимо избрать патриарха. Сталин спросил, сколько потребуется времени на то, чтобы вернуть архиереев и собрать архиерейский собор. «Месяц», — ответил Сергий. Тогда Сталин, глядя на Молотова, сказал: «Нельзя ли проявить большевистскую скорость?» И за владыками были посланы бомбардировщики.
8 сентября в Москве состоялся архиерейский собор и был избран Святейший Патриарх Московский и всея Руси. Далее Сергий сказал, что необходимо возвращать из ссылки священников, необходимо иметь печатный орган, журнал Московской Патриархии. Сталин благосклонно отнёсся ко всему этому. А когда Сергий заговорил о том, что необходимо открывать духовные семинарии и академии, потому что у церкви отсутствуют кадры, маршал Сталин, глядя на Сергия, сказал: «А куда они подевались, ваши кадры?» Тогда мудрый митрополит сказал: «Иосиф Виссарионович, мы воспитываем наши кадры (он же был семинаристом, Джугашвили), а они почему-то становятся маршалами Советского Союза». После этого беседа приняла непринуждённый характер, были решены все вопросы в пользу церкви, и, провожая митрополитов, Сталин взял под руку Сергия и сказал: «Владыка, это всё, что на сегодняшний день я могу для Вас сделать».
В 44-м году стали открываться приходы. Был назначен владыка в Белгород. Им стал Питирим Свиридов. Шесть лет не было в Белгороде епископа. И в 44-м году наши армии воевали уже на территории Европы. А победные дни 45-го года совпали с Пасхой Христовой. После войны приняли крещение Светлана Аллилуева, дочь Сталина, Георгий Маленков, исповедовался и принял Святое Причастие всесоюзный староста Михаил Иванович Калинин.

Уже 22 июня 1941 года глава Православной Церкви в России патриарший местолюбитель Сергий обратился к пастырям и верующим с посланием, собственноручно напечатанным на машинке и разосланным по всем приходам. В этом послании он выражает уверенность в том, что «с Божиею помощью, и на сей раз он (русский народ - прим. авт.) развеет в прах фашистскую вражескую силу». Митрополит вспоминает имена Александра Невского, Дмитрия Донского и былинных богатырей. Вспоминает он «неисчислимые тысячи наших православных воинов», которые жертвовали своей жизнью ради веры и родины. Сергий призывает в «тяжкий час испытания» всякого помочь Отечеству тем, чем сможет. Говорит о том, что Православная Церковь всегда разделяла судьбу народа, и сейчас Церкви нужны пастыри, несущие службу «ради Иисуса, а не ради куска хлеба». «Церковь Христова благословляет всех православных на защиту священных границ нашей родины. Господь дарует нам победу» - такими словами заканчивается его обращение. В посланиях духовенства к народу, так же, как в обращениях светской власти (Молотова, Сталина), заключена идея о том, что «наше дело правое», война русских с фашистами - священная война народа с единой Родиной, единой верой против языческих сатанистов. Гитлеровцы объявили свой поход на русскую землю «крестовым», но Русская Православная Церковь опровергала это.
За годы войны было множество подобных этому посланий, призванных поднять боевой дух (они печатались в государственных типографиях и распространялись с помощью государства). Но уже в этом, самом первом, Русская Православная Церковь обозначила свою позицию во время войны. Церковь неотрывна от государства и наравне с остальными она должна трудиться на благо общей победы. «Малодушного - ободрить и вразумить; огорчённого - поддержать и утешить; колеблющемуся - напомнить о долге...» - в этом заключалась моральная помощь Церкви в годы войны. Репрессированные в 30-е годы священники теперь работали на благо общей победы.

Во время войны не было препятствий для массовых богослужений и церковных сборов (которые шли, в основном, на помощь фронту), снимались ограничения на религиозную деятельность. Органы власти на местах теперь не препятствовали открытию храмов, прекратились репрессии. Когда проводилась политика гонений на церковь, верующие вели религиозную деятельность подпольно, теперь же они получили свободу вероисповедания. Ряд телеграмм представителей православного духовенства с сообщениями о перечислении денежных средств на нужды обороны в первые же месяцы войны появились на страницах центральных газет «Правда» и «Известия», там же давалась информация о работе Православной Церкви, печатались биографии новоизбранных патриархов Сергия и Алексия. То есть патриотическая деятельность Церкви освещалась в печати и признавалась властью. Из лагерей освободили десятки церковнослужителей, в том числе 6 архиепископов и 5 епископов. Вновь открывались православные храмы. Ещё в 1941 году были закрыты антирелигиозные периодические издания и свёрнута деятельность Союза воинствующих безбожников. В 1942 году, по предложению Л.П.Берии, 50-тысячным тиражом вышла книга «Правда о религии в России». Эту книгу можно назвать ответом советского правительства Рузвельту, предложившему организовать «информационную кампанию в США о свободе религии в СССР». В книге звучали заверения в полной свободе вероисповедания в СССР. Но адресованы они были иностранцам. Слова «Конституция... решительно ни в чём не стесняет религиозной жизни верующих и жизни Церкви вообще» советских верующих не могли убедить. На Пасху 1942 года в Москве разрешили беспрепятственное движение по городу на всю ночь. В 1942 году в Ульяновске был собран первый за всю войну Собор епископов. Весной 1943 года правительство открывает доступ к иконе Иверской Божьей Матери, которую привезли из закрытого Донского монастыря на поклонение в Воскресенскую церковь Москвы.

В годы войны, по словам Марии Мироновны Асташкиной, в народе ходило предание, что во время наступления на Москву, в самолёт поместили икону Тихвинской Божией Матери, самолёт летал вокруг Москвы и освящал границы. Вспомним историю Древней Руси, когда на поле боя часто выносили икону, чтобы Господь защитил страну. Даже если это была недостоверная информация, люди верили ей, а значит, ждали чего-то подобного от власти.
На фронте нередко перед боем солдаты осеняли себя крёстным знамением - просили Всевышнего защитить их. Большинство воспринимали православие как национальную религию. Мария Мироновна Асташкина вспоминает, что раненые на поле боя кричали «Мама, помоги!» или «Боже, помоги!», что свидетельствует о вере в божественную помощь. По информации Марии Мироновны, рядом с госпиталями Москвы и Ленинграда находились небольшие церкви, чтобы раненный человек мог исповедоваться, в храме он обращался к Богу.
Известный маршал Жуков перед боем вместе с солдатами говорил: «Ну, с Богом!». В народе сохраняется предание о том, что Жуков возил по фронтам Казанскую икону Божией Матери. Не так давно архимандрит Иоанн (Крестьянкин) подтвердил это. В Киеве есть чудотворная Гербовецкая икона Божией Матери, которую маршал Жуков отбил у фашистов.
В книге «Россия перед вторым пришествием» протоиерей Василий Швец приводит воспоминания одного из солдат, участвовавших в штурме Кенигсберга. Когда силы советских воинов были уже на исходе, приехал командующий фронтом, офицеры и священники с иконой. Они отслужили молебен и пошли с иконой к передовой. Бойцы восприняли это скептически. Но священники шли по передовой, под огнём, и пули в них не попадали. Неожиданно стрельба с немецкой стороны прекратилась. Была дана команда к штурму крепости. Скорее всего, события в ходе устной передачи были приукрашены, но из того, что подобные истории были распространены в народной среде, можно сделать вывод: люди верили.
Подведём итоги главы. Православная Церковь объединилась со светской властью в борьбе с фашистами. Войну объявили священной, освободительной, и Церковь благословила эту войну. Помимо материальной помощи, Церковь морально поддерживала людей, на фронте и в тылу. На фронте верили в чудотворную силу икон и крёстного знамения. Молитвы выступали в роли душевного успокоения. Тыловики в молитвах просили Бога уберечь родных от гибели.