Владимир Ларин о том, как изменилась Украина и Киев за прошедшее лето

Прошло уже больше трёх месяцев, как я не был в своем родном городе. Без расставаний не было бы встреч. Как изменилась Украина и Киев за прошедшее лето. Середина сентября. После многочисленных поездок по Беларуси и России я возвращаюсь домой. Армянск. Когда-то этот город означал для меня лишь последний пост ГАИ перед въездом с полуострова в Украину. Теперь здесь проходит граница. Полчаса ожидания в очереди на российском КПП. «Вы действительно хотите выехать?» Сложно ответить на этот вопрос. Да, я люблю Крым и с удовольствием проводил бы здесь много времени. Но я хочу попасть домой. В зеленый город каштанов и днепровских заливов. Шлагбаум. Нейтральная полоса. Здесь начинается огромнейшая очередь на въезд в республику. Хаос. Два ряда автомашин. Фуры и вереница микроавтобусов с беженцами из Донбасса. Так встречает Родина. Очередь растягивается на много километров. Я уже проехал украинский КПП, а фуры и микроавтобусы всё стоят. 10 километров автомобильной очереди для многих превращаются в долгие и мучительные дни ожидания. Почему же столько людей из наконец-то свободной, счастливой и независимой страны стремится в оккупированный Крым? Для меня это так и остается загадкой. Впереди еще сотни километров пути. На границах областей встречаются блокпосты. Кто стоит — непонятно: Нацгвардия или самооборона. Неприветливо смотрят дула танков и БТРов, лица не обезображенные интеллектом подозрительно косятся на проезжающие мимо машины. А вот машин на дорогах мало. Я всегда много ездил по стране на авто, но таких пустых трасс не наблюдалось даже в непогоду. Возможно, причиной тому подскочившие цены на топливо, а, возможно, и боязнь людей лишний раз куда-то ехать… Всё ближе и ближе родной Киев. Раздолбанная одесская трасса постепенно улучшается. Заброшенные много лет назад участки, готовят на показуху к предстоящим выборам. Въезжаю в Киев с первыми лучами солнца. Привычные виды уродует хаотичная раскраска всего окружающего. Насколько же нужно ненавидеть свое государство, чтобы государственные символы превращать в китч? Покрашено абсолютно все — урны, скамейки, заборы, остановки. Покрашено абы как, поверх старой краски, аляповато. Более того, маляры-патриоты доходят до абсурда, начиная красить блестящие отбойники из нержавейки или же чугунные решетки исторических бульваров. Некоторые части остаются недокрашенными. Возле них, как правило, ходят гастролеры из провинции, собирающие деньги «на краску». Следующее самое яркое впечатление — это когда, проехав около тысячи километров из аннексированного Крыма и вернувшись в столицу свободного и независимого государства, для того, чтобы помыться, я вынужден греть воду в кастрюле на плите. С начала июня Киев живет без горячей воды. (Забегая немного вперёд, скажу, что горячее водоснабжение было полностью возобновлено только в конце октября). Вот он вкус настоящей свободы без москалей и диктаторов.



Михаил Воскресенский Отправляюсь на базар — главный информационный центр любого города. Торговцы овощами выглядят весьма уныло — покупателей мало. Открываю для себя то, что за три месяца моего отсутствия цены стремительно выросли и практически догоняют российские. Кушать — становится показателем престижа. Продолжаю изучение торговой жизни и еду на Петровку. Вещевой рынок пуст. Целые ряды закрытых точек. У тех, которые работают, покупателей тоже не наблюдается. Встречаю знакомого продавца. «Дорабатываю последнюю неделю. Точку закрываю. Закупочные цены выросли, а продажные не поднимешь. Нет у людей денег. Так что даже новую коллекцию не покупал. Буду остатки через интернет распродавать», — говорит он. С Петровки еду на другой главный базар города — радиорынок. И здесь картина унылая. Половина точек закрыты. Особенно торгующие дорогими телефонами и премиум-электроникой. Покупателей на них нет. В городе вообще резко сократилось количество дорогих автомобилей. Те, у кого водятся деньги, просто покинули город и уехали либо в Россию, либо на Лазурное побережье. Пустуют дорогие рестораны и бутики. Захожу в элитный супермаркет возле дома и обнаруживаю полупустые полки — завозов нет. Отправляюсь в центр. Движение по Крещатику уже открыто, перекрытой остаётся лишь улица Институтская, создавая тем самым массу неудобств, живущим в центре. Общее впечатление от центра тоже крайне печальное. Разломанные ограждения и поломанные деревья. Витрины бывших магазинов и кафе украшают лишь таблички «Аренда» с номерами телефонов. Кое-где ходят неопрятные люди в камуфляже. Некоторые помещения остаются по-прежнему захваченными борцами за независимость. По пути мне попадается комиссионный магазин от ломбарда. Захожу, вижу пустые прилавки, спрашиваю, был ли завоз. Продавец говорит, что был, но товара мало. Всё что было люди уже из дома вынесли, больше выносить нечего. Кстати, люди вообще перестали носить украшения. Разве что дешевую бижутерию. Хотя понять их можно. Криминалитет вырос в разы. Гулять, выставляя напоказ свою обеспеченность, становится опасно. В город хлынул поток переселенцев из различных регионов. Причем отнюдь не из Донбасса. Номера «АН» или «ВВ» практически не встречаются по сравнению с гостями с запада или центра. Люди едут в поисках лучшей жизни и заработков. Сферу обслуживания заполнили работники с непривычной для Киева речью.



Если дефицита товаров в столице не наблюдается и покупателей мало, то вот с валютой всё происходит с точностью до наоборот. Евро купить в принципе можно, долларов нет. Я отстоял полтора часа в очереди по записи и купил только 50 долларов. Мое недоумение объяснил мой арендатор, банкир. С весны вся американская валюта выгребается из банков наверх, в правительство. Лидеры разрушенной Украины по-прежнему обкатывают классические схемы 90-х, и международные кредиты обналичиваются по-черному. Буду объективным и скажу, что некоторые улучшения тоже заметны — возобновление строительства моста через Днепр, ликвидация стихийной торговли или демонтаж ларьков, но говорят, что это всё очередная показуха перед выборами, и зная полное безраличие власти к будущему своей страны, в это можно поверить.

Мама, а куда мы уезжаем?
— Ой, сынок, сама еще не знаю.
— Можно я возьму с собою мишку?
— Нет, родной, вещей и так уж слишком.
— Мам, а с нами едет Оля, Нина?
— Мама промолчала без причины.
— Стой, а как же Васька, кот игривый?
— Мы его не можем взять, мой милый.
Места не хватает даже деткам,
Завтра я отдам его соседке.
— Знаешь, мама, я сегодня слышал,
Будто сильный дождь стучал по крышам.
Стекла в моей комнате дрожали,
Люди за окном все так кричали.
— Милый, ты не бойся, я с тобою,
Знай, я от любой беды укрою.
Спи пока, малыш, а завтра утром
Ждут уже нас новые маршруты.
— Мам, а мы сюда еще приедем?
Ваську заберем мы у соседей.
С мишкой вновь играть своим я буду,
Буду строить с Олей халабуду?
— Да, конечно, милый, очень скоро,
Сразу, как закончатся все споры.
Вновь вернемся в дом родной и светлый,
Снова будем здесь встречать рассветы.
Вдруг малыш уснул, у мамы слезы,
Где найти ответы на вопросы?
Как все объяснить ей крохе-сыну?
То, что не вернуться им в руины,
То, что не играть ему с тем мишкой,
То, что не читать ему здесь книжки…
Вновь вдали слышны грозы раскаты,
Где-то там стреляют автоматы.
Собран чемодан и ждет рассвета,
Нет в нем ни игрушек, ни конфеты.
Вещи и вода, как в худшей драме…
И еще… иконки две в кармане.