> http://www.62.ua/article/694504
>
>
> На самом деле, Максиму не очень нравится, когда его называют «киборгом». В его понимании киборги — это украинские воины, оборонявшие оба терминала.
>
> А отряд нашего собеседника базируется неподалеку — на территории 156-го зенитно-ракетного полка, который в мирное время обеспечивал прикрытие донецкого аэропорта «буками»: «Если у вас есть Google Earth, гляньте — там характерная синяя крыша. Была когда-то. Как уже нет казарм, и техники. Все сгорело к чертям», сообщает Lb.ua.
> Крымский зенитчик не захотел оставаться «под русскими» и в мае покинул родные места. Поясняет: «Мне было предельно стыдно сдаваться и переходить на сторону россиян». Позже он подал рапорт и добровольно поехал в зону АТО.
>
> Максим — не совсем стандартный военный. Если откровенно — в толпе вы его вряд ли выделите взглядом. При этом он очень легкий в общении, а его речь богата простыми оборотами. В слове «киборги» он делает ударение на второй слог. Впрочем, жителям ДНР вбивают в голову, что в аэропорту засел польский спецназ: «Мы же смотрим их телевидение. И вот рассказывают, что в ядерном бомбоубежище из последних сил отбиваются остатки польского спецназа. Мы, как это услышали, так со стульев и попадали... А потом принципиально оставили польский флажок на куртках, которые нам привезли волонтеры».
>
> мблема сводного отряда, несущего службу между Авдеевкой и донецким аэропортом
> - Наши позиции вдавлены в позиции противника. Дня четыре вообще были в окружении, потом в полуокружении. В Авдеевку — либо на танке, либо на БТРе. Первые две недели к нам волонтеры вообще не могли приехать. Первым был Игорь из Днепра. На обратном пути его бусик расстреляли, он чудом остался жив. Но потом снова приезжал.
>
> Еда была всегда. У нас было 3 тонны тушенки, но когда ты ешь тушенку, сгущенку, кильки в томатном соусе и галеты «Поход» в течение недели, то... А галеты «поход» бросаешь на сутки в сгущенку, достаешь — а она не размокла. Когда Днепропетровск стал возить нам сухие борщи в пакетах — это было Счастье.
>
> Есть старый, новый терминалы и башня (контрольно-диспетчерский пункт). Те, кто там держатся, это и есть «киборги». А есть два места, которые обеспечивают это «удержание» - это Пески и еще одно маленькое «учреждение» - высота 228.8. Я там пробыл три месяца. Журналисты к нам не доехали ни разу. Один раз собирались — попали под минометный обстрел, развернулись и поехали обратно.
>
> Высота закрывает подход к аэропорту с севера, что не даёт сомкнуть кольцо окружения, обеспечивает контроль кольцевой дороги и дороги Авдеевка-Донецк. По последней люди даже под обстрелами ездят через линию фронта в Донецк — утром и вечером по 3-4 маршрутки проезжают. У нас это сначала вызывало шок.
>
> Мы также обеспечиваем наведение артиллерии, оповещение войск о запуске «Градов». Из Тоненького, Песков и Авдеевки увидеть это невозможно. А мы — видим. Очень хорошо видим. Сразу начинаешь кричать в рацию: «Пошла пачка сигарет!» или «Пошло полпачки сигарет!». И у людей в Тоненьком есть 5-12 секунд, чтобы спрятаться в убежище. «Град» чем страшен: он летит быстрее звука и летит бесшумно. Ты его слышишь, когда он уже падает.
>
> Еще в сентябре, когда наша колонна стояла достаточно глубоко в тылу, сначала прилетел беспилотник, а через 15 минут - «грады». Это было незабываемое «зрелище». Мы только пришли, а нас так встретили. Это было уже после «Минских соглашений». Бои были такие, что уши заворачивались.
>
> Если высота такая ключевая, почему вас оттуда не выбьют?
>
> Очень хорошая позиция. Ближе, чем на 400 метров, скрытно не подойдешь — там поле вокруг. Плюс в сторону Спартака — ложбинка.
>
> Накрыть «Градами», артиллерией — сравнять с землей.
>
> Нас ровняли с землей — толку-то. Дня без обстрела я не помню. И «Грады» по нам били, и «Ураганы», и САУшки. И прямые попадания были. Моё убежище, например, пробило бронебойным «Градом» - мы потом в эту дырку в потолке «буржуйку» вывели. Обстрел — штука страшная, конечно, но, если всё сделать правильно, тебя «накроет» только прямым попаданием. А прямое попадание — это такая большая редкость...
>
> Случайность.
>
> Такие вот «случайности» у нас, конечно, случались. Но мы не уставали улучшать защиту наших блиндажей. В итоге они выдерживали прямое попадание 120-миллиметровой мины. Проверено нами. Правда, потом два дня ходишь контуженный и трясешь головой.
>
> А если на вас танки бросят?
>
> Ну, у нас есть «Фаготы», СПГ. У нас даже танки были. Вернее так — полутанки.
>
> Один не едет, второй не стреляет?
>
> Так и было. В один танк попали РПГ, и он стал ездить только прямо и направо. Его нам и оставили. Ну, мы его немного освоили.
>
> Шалили пацаны?
>
> Да, а чего и не пострелять...
>
> Как крыша на войне, едет?
>
> Не у всех, и по-разному. Никто не может сказать заранее, как он себя там будет вести. Были люди, которые впадали в ступор сразу, но выходили из этого состояния. Были такие, у которых «крыша ехала» потихоньку. В итоге человек просто отказывался выходить из убежища. Впрочем, это не массовое явление. В отношении некоторых я начинал думать, что они с войны не вернутся никогда. Именно потому, что они все время боялись. А вторая крайность — безбашенность. На войне надо бояться, но не надо — трусить.
>
> Вы же Туда не за участком земли и не за званием внеочередным поехали?
>
> Те, кто поехал за званиями, очень быстро сдуваются. На войне же всё видно. Долго притворяться не получается.
>
> Почему я поехал? Во-первых, как это ни «странно», я считаю, что профессиональные военные должны Родину защищать. Страна меня 20 лет кормила, поила, одевала. Пускай плохо, но тем не менее. В конце концов, я принимал присягу. И становился военным не для того, чтобы 20 лет просидеть на жопе, затем выйти на пенсию и рассказывать сказки о том, как мне тяжело служилось. Я, становясь военным, понимал, что такая ситуация, как сегодня, может наступить.
>
> Второй момент связан с Крымом. Мне после тех событий было бесконечно стыдно. Это трудно объяснить гражданскому и вообще трудно объяснить невоенному... Меня разоружили, на моих глазах сняли флаг. Это... Я, наверное, 21-го марта буду каждый год напиваться до комы. Потому что большего позора в своей жизни я не испытывал. Это позор и унижение. Я знаю, что у меня никогда в жизни никто ни при каких обстоятельствах больше из рук оружие не заберёт. Никогда! Если я буду в состоянии дышать.
>
> Я вышел из Крыма в мае месяце и с тех пор все время жаждал...
>
> Отмщения?
>
> Не совсем верное слово... Я лишился дома, малой родины, я уходил в никуда. Но я хочу туда вернуться. И не туристом. А для этого нужно сначала закончить на Востоке. Это счет, который пока не оплачен. Я его немного уравнял, конечно. Я хорошо воевал. А полностью оплачу, когда верну свой флаг на свою часть. Как-то так...
>
> Справедливо говорить, что в Крыму наши военные саморазоружились?
>
> Это слишком упрощенное понимание... 28-го февраля в обед они к нам приехали — зеленые человечки, а 21-го марта мы спустили флаг. Свой флаг я снял сам, дожидаться прихода сраных казачков, которые начнут сдирать его, не собирался.
>
> Когда был переломный момент? Когда те стали командиров наших покупать. Вначале нас попытались взять нахрапом — не получилось. В первых числах марта надежда на лучшее еще сохранялась, сопротивление было. Сопротивлялись, прежде всего, командиры. Чтобы вы понимали: ситуация была критической с самого начала, потому что нас предал начальник Генерального штаба — Ильин. В ночь на вторжение, 27-го февраля, он прислал телеграмму в войска: резервные группы распустить, дежурной службе оружие сдать, в случае попыток захвата сопротивление не оказывать. Он это дело сделал и лег в госпиталь в Севастополе якобы с инфарктом.
>
> Командир моей части этот приказ выполнять отказался. И когда к нам приехали «зеленые человечки», наше поведение их удивило. И после этого они стали работать с командирами частей, подразделений и кораблей. И удачно. Чтобы купить нашего командира, хватило $200 тыс. и 3-комнатной квартиры в Москве. Это, на самом деле, не так много. Сдать артиллерийскую часть за такие деньги — это немного. А он реально сдал. И это он забирал из моих рук оружие.
>
> А еще 28-го числа он послал русских куда подальше.
>
> Он сопротивлялся числа до 18-го.
>
> Это в нем говорил патриотизм или офицерская честь?
>
> Скорее, второе. Но оказалось, что у многих была своя цена. Командирам кораблей приносили в чемоданчиках по полмиллиона долларов.
> У меня как у гражданского в марте была внутренняя уверенность, что наши стрелять все равно не станут.
>
> Дали бы внятную команду — стреляли бы. Только — нормальный приказ. И я так скажу: если бы нашелся хотя бы один командир из солидной части, который открыл бы огонь...
>
> Я вам скажу, что возможностей 36-й бригады береговой обороны в Перевальном хватило бы, чтобы отогнать русских подальше аж бегом. Ничего «тяжелого» у россиян на тот момент не было. "Тигры"? Это смешно.
>
> А почему не нашелся?
>
> А у нас в армии, блин, в течение 23 лет замечательно проходила отрицательная селекция. Армия нужна была, чтобы 24-го числа помаршировать на параде. А еще её можно было «подоить». В итоге у нас появилась огромная прослойка офицеров нижнего и среднего звена, как я их называю, «сантехников в погонах». Которые 20 лет посидят в армии до пенсии, а потом пойдут в охранники и станут рассказывать, как им тяжело служилось. Плюс появились решалы — бизнесмены в погонах...
>
> Мне было предельно стыдно сдаваться и переходить на сторону россиян. Если бы я это сделал, наверное, уже вздёрнулся бы. У меня столько друзей погибло за последние полгода... У нас же армия маленькая, на самом деле. Все друг друга знают. Вот настоящий кибОрг, который даже попал на знаменитый календарь, это бывший зенитчик с евпаторийской бригады.
>
> Вы сейчас с предателями, которые в Крыму остались, общаетесь?
>
> Разорвал все отношения. Если еще в марте, когда это всё делилось, еще была попытка их как-то понять/простить... Они сами себе искали оправдания, мы искали им. Но после того, что произошло потом в Украине... Когда то оружие, которое мы сдали, начало всплывать на Донбассе, когда стали гибнуть люди — как после этого разговаривать с теми людьми?! Они, кстати, очень обижаются, когда их называют предателями или «власовцами».
>
> Весь же Крым был переведен на контрактную основу. А контрактники на 95% были местные. Но это солдатско-сержантский состав.
> Но вы же — тоже крымчанин.
>
> Среди офицеров деление по линии «местные/неместные» не было основополагающим. Влияло, но не более. Есть часть в Украине сейчас, где весь высший командный состав — или крымчане, или имеют жён оттуда. Зато Там остались львовяне, полтавчане, винничане.
>
> Им же обещали огромные тысчи.
>
> А потом поставили штамп «склонен к предательству».
>
> Не так. Это легенда. С ними поступили иначе — изъяли украинские паспорта и вшили первым листом в личное дело. Это вечное клеймо.
>
> Уже миновал критический момент, когда армейцы могли восстать против военных решений гражданских?
>
> Армия восстанет, если сейчас попытаются заморозить конфликт. Если армии не оставят надежду, что... Если ДНР и ЛНР оставят в покое, вот тогда, скорее всего, армия восстанет.
>
> Погибшие товарищи не отпускают с войны?
>
> И это тоже. Часто говорят: вот, усталость от войны. Не знаю. На фронте усталости от войны у тех частей, которые действительно воюют, нет. Сейчас наладили ротацию — два месяца там, месяц отдыхаешь. Люди готовы воевать. И таких еще очень много. Только не надо это путать с понятием «не навоевались». Мы не доделали дело. По этой причине я и хочу туда вернуться. И я это сделаю. Я хочу закончить начатое. Я хочу, чтобы над Донецком, над Луганском, над Должанским, где полтора месяца сражался мой бывший солдат-срочник, развевался украинский прапор. И чтобы это говно, которое всё это устроило, заплатило свою цену.
>
> Вы бы их рвали, да?
>
> Рвать — нет, убивать — да.
>
> А Моторолу ненавидите, наверное?
>
> Моторолу я слушал в прямом эфире. Моторола — глупый, необразованный чудак. Пускай и храбрый. Но когда у человека три слова и два мата... Видно, что там мозги не ночевали. Чтобы вы понимали: руководит боевыми действиями в том же аэропорту не он. Пускай он туда и приезжает, выходит в эфир и даже ставит какие-то задачи.
>
> Соблюдение правил радиопереговоров — не для этих идиотов. Мы там такого наслушались. Например, как они себе на пост заказывают «белого» на пятерых.
>
> Я там был 2-6 октября, когда Моторола пытался командовать людьми, и я видел, как он положил в аэропорту тысячи полторы убитыми и ранеными. Это реальные цифры!
>
> Они пять дней подряд пытались с одного и того же направления прорваться к новому терминалу. И их из артиллерии просто крошили. Это была какая-то шизофрения. И когда на пятый день они снова туда полезли, я уже ничего не понимал. А это Моторола «командовал»... Но когда 7-го октября они не вышли на штурм, мы поняли, что у них просто люди закончились. А потом мы уже узнали, что «ментовский» батальон вообще отказался идти на штурм. Они там положили казаков, там абхазов легло немеряно, осетин.
>
> Скажите, а много военных, которые считают, что будет предательством оставить всё, как есть?
>
> Да. Я не скажу, что их большинство, но это активные люди. Проблема для власти не в их количестве, а в качестве. Если эти 5-7 тысяч подымутся и придут в Киев — их никто не остановит и поперёк дороги не станет. Власть с этим вынуждена будет считаться, и она уже считается. Я именно с этим связываю нежелание формировать добровольческие батальоны или отряды. Даже у нас в армии людей, которые страстно желают поехать в зону АТО, не берут. На одно место в нашем сводном отряде лежит по 4-5 рапортов. И я понимаю командование: у человека, который побывал Там, психология меняется. Человека, который сидел под минометным обстрелом, уже трудно будет запугать нарядом вне очереди.
>

> Андрей Т
>

> Андрей Т
>