Российские войска под Иловайском в воспоминаниях наших бойцов и командиров
Владимир
264 7286 14:04 28.08.2015
Эпиграф "вероломно и без объявления войны"
К настоящему времени накопилось достаточно много воспоминаний участников тех событий с нашей стороны. Из них становиться понятно роль российских военных, внезапно ударивших нашим войскам в спину, а затем в нарушение договоренности и "слова русского офицера" расстрелявшим нашу колонну на марше.
Это не был котел. Это была подлая бойня, за которую российским агрессорам еще предстоит ответить.
Флуд, оффтоп, дебильные посты могут подлежать удалению
14:07 28.08.2015
Командир роты "Крым":
– Как ты сам вышел из Иловайска?
– Мы шли в начале колонны. Два танка, следом машина Хомчака, машина Юры Березы, еще два танка, и наш пикап. Наш экипаж – пять человек. Сама колонна растянулась на три километра. В ней было около восьмидесяти единиц техники, в том числе обычные легковые машины и даже мопеды.
Что делали, когда начали стрелять? Как тараканы на кухне (горько усмехнулся), понимаете?..
Хаос начался, все разбегались. Кто-то ломался посреди дороги. Мы пристроились за танком. Пытались укрыться за ним от пуль. По пикапу стреляли, но в кабину водителя не попали.
Много техники было подбито. Солдаты пытались спастись и запрыгивали к нам в кузов. Человек пять – целое гроно! Их расстреливали, и они опадали с кузова.
Позже в кузов впрыгнул еще один вояка, пытаясь спастись. Но по нам работал миномет и в нас попал снаряд. Этому солдату оторвало ногу. Уже в селе, во дворах мы пытались его перевязать, но он потерял слишком много крови. Я видел, как он умирал.
Мы прошли три кольца окружения. Первое – якуты, корейцы, типичные русские кадровые военные, стояли и махали нам рукой. Они пропустили нашу колонну, когда она выдвинулась из Многополья. Потом эти же солдаты стреляли нам в спину. Второе – собственно, которое и открыло по нам огонь. Третье – уже когда мы пытались скрыться.
Мы спускались с холма к селу Новокатериновка, а там, на главной улице, уже был сепарский блокпост. С нашей группой было около 8 единиц техники – танк, 2-3 БМП – и где-то 60 человек. Танк влупил по блокпосту. Его гусеницы были подбиты, но после этого танк еще выстрелил несколько раз. Именно благодаря ему нам удалось прорваться.
Всю технику мы бросили и разбрелись по домам местных жителей. Я сидел в одном из частных гаражей с нашим пленным – российским десантником. Мы не могли его оставить, иначе он бы погиб. В трехметровом подвале прятались хозяева дома: муж, жена и двое детей.
Мы позвонили в штаб. Штаб сказал, что наша армия в Красноармейске. Туда идти около десяти километров. Вокруг села горела кукуруза, и мы этим воспользовались. Дымовая завеса нас прикрыла.
Нас было где-то 55 человек, в том числе 12 бойцов батальона "Днепр-1". С нами было 4 раненых, в том числе один лежачий – его выносили.
У меня была карта местности и тепловизор. Я и еще три человека все время шли впереди, на случай засады. Мы были разведкой. Только проверив местность, мы вели за собой группу.
Так мы все вышли. Все.
– Иловайск – это страшное поражение?
– Это не поражение. Боя не было. Это пример того, как воюют русские. Мы могли бы укрепиться в городе. Как бы они нас оттуда выживали? Даже в полном окружении мы могли бы дать отпор. Все знают, насколько сложно вести войну в городе. Чтобы взять город, силы противника должны превышать ваши в несколько раз!
Но нам дали коридор и начали стрелять в спину. Россия не способна уважать своего врага, и Россия способна на любые подлости. Лично я другого не ожидал – Россия вероломна.
------------- Сообщение было проверено модератором. Нарушений не зафиксировано.
14:15 28.08.2015
Из недавнего интервью начальника генштаба В. Муженко (гугл перевод с украинского)
- Когда именно вы узнали, что в Украину вторглись российские регулярные войска?
- Первый доклад о том, что появились какие-то подразделения, но без знаков распознавания, появилась где-то во второй половине дня 24 августа. 25-го мы уже говорили о том, что это российские подразделения. А 26-го мы уже имели реальное подтверждение на южном фланге АТО, что это действительно российские подразделения, так как 10 военнослужащих ВС РФ были захвачены в плен. Потом было еще два военнослужащих российский вооруженных сил, которые были захвачены в плен.
- Но согласно отчету комиссии ВР, сообщение о российскую технику поступало еще 23 августа?
- О том, что докладывала разведка - 95% информации, которая нам оказывалась - это была спланированная дезинформация. Россияне ее "бросали" по своим каналам, боевики своими вели рассчитаны на перехваты телефонные переговоры. Осуществлялась целая операция по дезинформации наших сил. Поэтому и были сомнения, это российские войска. Удостовериться на 100% в том, что они вторглись на территорию Украины, мы смогли, когда увидели пленных российских военных (10 российских десантников, "заблудились" - УП). Хотя в тот же период под Луганском в районе аэропорта были захвачены две российских БМД без экипажа, но там была российская документация - так называемая книга вечерней проверки. Крайне дата в ней была проставлена 17 или 19 августа. Тогда они в районе Милерово проводили вечернюю проверку, а затем им дали команду осуществлять выдвижение в направлении Украины. Несколько дней они стояли за рубежом, а затем вошли на территорию Украины.
- Расскажите подробнее о переговорах с российским генштабом.
- Был согласован с российской стороной выход наших колонн по заранее согласованным маршрутам, которые были определены как гуманитарный коридор. В первых условиях был выход наших подразделений на технике с оружием с самого Иловайская. В поселках Агрономическое и Многополье формировались две колонны и по двум маршрутам - один северный, второй южный - выходили в район Старобешево. Эти маршруты были оговорены с россиянами, как маршруты выхода наших подразделений под их гарантии. 28-го августа вечером, около 23 часов на меня вышел первый заместитель начальника Генштаба ВС РФ генерал Богдановский, и сказал, что условия меняются, выход возможен только при условии, что техника и вооружения остаются. Это было для нас неприемлемым, и было спланировано идти на прорыв, который должен был начаться в 3 часа ночи 29-го августа. Он не начался. Потому что на более низком уровне было принято решение выходить под гарантии российской стороны. И уже утром шли переговоры с российскими переговорщиками, которые затягивали время. Видимо, для того, чтобы дать возможность своим подразделениям занять соответствующие опорные пункты, чтобы создать огневой мешок для встречи наших подразделений. Выход подразделений осуществлялся по тем же маршрутам, которые были до этого оговорены, как маршруты для выхода под соответствующие гарантии. Кстати, с этой инициативой выступил в свое время президент России Путин, это было тоже 28-го числа где-то во второй половине дня, пожалуй, даже ближе к вечеру.
- Генерал Богдановский, когда вам звонил, в качестве кого выступал?
- Он представлял российскую сторону, потому что она была гарантом нашего выхода по заранее согласованному маршруту.
- Если вы согласовывали с российской стороной, не является ли это прямым подтверждением российской агрессии?
- Прямое вмешательство - это нарушение всех международных норм. На тот момент это был известный факт. И уже были пленные россияне, мы называли их фамилии, они были продемонстрированы по различным каналам нашего ТВ, они подтверждали, что они являются военнослужащими РФ.
- И что он на это отвечал? Богдановский признавал их присутствие в Украине?
- Они не отказывались. Путин тогда сказал, что они заблудились.
- Когда ваши подчиненные общались с ними на более низком уровне, вам докладывали о результатах переговоров?
- Докладывали, потому что в 3 часа ночи должен был начаться прорыв, но его не случилось. И я уже имел разговор с руководителем этой группировки, руководителем сектора "Б" генералом Хомчак около 6 часов утра, спросил в чем проблема, почему подразделения не вышли. "Мы здесь объединяет до конца подразделения, выводим их из-под Иловайская, формируем колонны. И вот прибыли российские переговорщики, с которыми мы ведем переговоры", - был такой разговор. Уже при выходе подразделений из-под Иловайская в районе Старобешево, когда начался расстрел, была у меня разговор с генералом Богдановский. Разговор был довольно эмоциональная течение 10-15 минут, с использованием ненормативной лексики. Но крайне фраза в ответ на вопрос, что мы ставили в ходе разговора, была, он говорит: "Поверьте, решение принимаю не я».
- Такие разговоры как-то фиксируются?
- Если они фиксируются, то это фиксируется не нами, а соответствующими службами. Если они фиксируют, то запись должна быть.
- Был еще один интересный момент. В отчете отмечается, что когда россияне обещали коридоры, речь шла о двух БТР Российской Федерации, которые должны выводить две колонны.
- Да, это были российские офицеры, переговорщики, которые вели переговоры, и российские экипажи и российская техника. В то время границу уже нами не контролировалась. Путин объяснил, что они заблудились. А реально это было вторжение. Подразделения российской армии без объявления войны, в нарушение всех международных норм прошли через границу, и началась агрессия по отношению к Украине.
- Относительно российских пленных, о десяти мы знаем, их потом обменяли. А те двое, о которых вы сказали? Какова их судьба?
- Да, несколько пленных были в составе колонны. Россияне перед этим не остановились, хотя на момент выхода была договоренность, что задержанные российские военные будут в составе колонны, и их мы должны были передать при выходе на Старобешево - конечный пункт территории, контролируемой эти российские группировки. Там мы должны были передать пленных российской стороне. Однако, несмотря на все это, россияне расстреляли и своих военных вместе с нашими военнослужащими. Они погибли.
- Вы сказали, что генерал Хомчак вам сообщил, что начался обстрел.
- К моменту открытия огня по нашим колоннам, он был со мной на связи. Как только начался огонь, прозвучала фраза, что по нам открыли огонь и после этого связь с ним пропала. На три дня. Мы не знали, где он находится. Мы не могли допустить, чтобы попал в плен генерал украинской армии, командующий тогда оперативным командованием, руководитель сектора. Чтобы его эвакуировать с неконтролируемой нами территории, я отправлял группу спецназа 73-го морского центра, который занимался поисками генерала Хомчака. Этой группой тогда командовал капитан второго ранга Шевченко. Группа занималась поисками, к сожалению, безрезультатно. Они его не нашли. Затем он появился, вышел на связь, прибыл в штаб АТО с докладом о результатах их выхода.
- После того, как Хомчак доложил об обстреле, или делалось то, чтобы помочь нашим бойцам?
- Западнее от Старобешево стояло довольно сильную группировку артиллерии с реактивными системами. Когда начался расстрел наших колонн, артиллерия применялась и авиация. Один самолет был сбит, летчик катапультировался. Его потом подобрала группа полковника Палагнюка, которая осуществляла эвакуацию раненых. Его подобрали в районе между Комсомольском и Старобешево и под видом нашего пленного, которых российская сторона нам передала, вывели его на нашу контролируемую территорию.
------------- Сообщение было проверено модератором. Нарушений не зафиксировано.
14:25 28.08.2015
Полковник Михаил Ковальский, на то время - начальник инженерной службы оперативного командования "Юг".
26 августа, ровно год назад, в бою под Иловайском наши окруженные войска захватили новейший российский танк Т-72 Б3 выпуска 2013 года, оснащенный радиоэлектронной аппаратурой французского и белорусского производства. Как это было, "Цензор.НЕТ" рассказал полковник Михаил Ковальский, на то время - начальник инженерной службы оперативного командования "Юг". "Я находился вместе с командующим на блокпосту 39-06 под Иловайском. С утра 24 августа поступила информация о продвижении российских войск, в 13 часов 24 августа эта информация подтвердилась - стало ясно, что трасса на Старобешево перерезана и мы попали в тактическое окружение. Стало ясно, что надо занимать круговую оборону, иначе нас просто сомнут с тыла. В тылу у нас не было никаких резервов, поэтому пришлось создавать сборные отряды. Командующий поставил мне задачу прикрыть наш тыл в районе населенного пункта Агрономическое. Это всего в 5 километрах от блокпоста, где размещался наш командный пункт. Для выполнения задачи я собрал тех, кто был в моем подчинении - это 30 воинов-саперов из состава 91 инженерного полка и саперов 51-ой механизированной бригады. Мне также придали одну БМП-2 из 51-ой бригады, командир - позывной Леший.
Мы выдвинулись в Агрономическое и заняли позиции между заброшенными строениями. Недалеко от нас была высота 204,2. Я организовал оборону следующим образом: мы отрыли траншею, в траншее для каждого бойца была отрыта индивидуальная щель-укрытие. Также мы осуществили минирование на дистанции до 1 километра дорог и просек в лесополосах, которые примыкали к нашим позициям. Вокруг нашей позиции я установил управляемое минное поле из МОН. БМП мы не окапывали - она стояла за домами и должна была маневрировать, внезапно выкатываться и наносить удар. Других вариантов не было - у БМП оставалось около 100 снарядов. Наше вооружение - автоматы и несколько гранатометов. Для большинства саперов это должен был быть первый огневой бой. Поэтому я уделял большое внимание инженерному оборудованию позиций, чтобы придать солдатам уверенности.
Российский Т-72Б3 мы захватили неожиданно для самих себя.
Примерно в 12.00 26 августа мы увидели как прямо на нас идет колонна противника. Впереди танк, за ним 6 БМД. Я дал команду БМП, она выкатилась, и примерно с дистанции 400 метров мы открыли огонь. Танк остановился, и у него что-то вспыхнуло и загорелось на башне. БМД высадили десант и, увидев, что танк стоит, развернулись и начали отходить. Пехота тоже начала отход вдоль посадки. Одна из БМД получила попадание снаряда, но смогла уйти. Других потерь противник не понес. Мы прочесали местность, и тел погибших не обнаружили. Стреляли они куда попало, так что и у нас никто не пострадал. Танк хотели подорвать, но я посмотрел - танк был полностью исправный, повреждения были косметическими. Был ранен, видимо механик-водитель, потому что на башне были следы крови.
Всех раненых противник забрал с собой. При прочесывании мы обнаружили брошенную исправную снайперскую винтовку российского производства. Танк также был российским - в нем нашли все формуляры и документы, танк был из состава 8-ой мотострелковой бригады ВС России. Один из моих саперов сумел его завести, и мы его забрали.
После этого наши позиции в Агрономическом начала накрывать российская артиллерия.
Ночью к нам прибыло подкрепление - 6 БМП. Не все они были исправны, но зато у них были ПТРК, причем были и треноги для ПТУРов. Никто из моих саперов стрелять из "Фаготов" не умел. Чтобы провести обучение, я решил все-таки одну из ракет выстрелить.
27 августа два российских Т-72 вылезли на высоту 204,2 и начали обстреливать наши позиции прямой наводкой. И вот наводчик "Фагота", который вчера выстрелил первый раз в жизни, открыл огонь по танку. Первая ракета зацепила траву и ушла в небо. А вторая - прямое попадание. Танк чуть сдал с высотки, и остановился. Мы не стали добивать - у нас осталось несколько ракет. Однако другие танки выезжали, стреляли по нашим позициям и укрывались. Один из снарядов попал в мой штаб - меня контузило, но я остался в строю. Накрывало очень плотно.
Постоянный беспокоящий огонь противник вел также из минометов и гаубиц. Они били всю ночь. Мы обнаруживали вспышки, и я направлял туда огонь нашей артиллерии. Также били по обнаруженным целям все 27 августа и 28-го примерно до обеда. Какая-то наша батарея била, но не вполне точно, а вот минометная батарея - позывной Слива, которая находилась в Грабском, стреляла прекрасно.
На наших минах за лесополосой подорвалась МТЛБ противника и КАМАЗ.
Захваченный танк мы сами использовать не могли - не было наводчика. Разбирались с его электроникой - там и навигационная система, и тепловизионные прицелы. Пулемет на башне научились использовать, а вот стрелять - нет. Поэтому передали танк начальнику бронетанкового вооружения ОК "Юг" полковнику Жене Сидоренко, ( о котором писал Цензор.НЕТ), он на нем наводчиком воевал.
Командующий за захваченный танк сделал моим саперам подарок - две палки копченой колбасы. Ребята были очень довольны.
Долго удерживать нашу позицию было невозможно. Главной проблемой была нехватка воды. Деревенские колодцы в Грабском и Агрономическом обеспечить наши подразделения водой не могли. Вначале набирали воду местные жители, а потом уже мы, военные.
28-го я прибыл на собрание офицеров к командующему - генерал-лейтенанту Руслану Хомчаку.
Все офицеры высказались за выход с оружием.
Сейчас я читаю много критики в адрес Хомчака. Я скажу, может, непопулярную вещь, но я так думаю. Все управление держалось на генерале, и я очень уважаю Руслана Борисовича как командира. Я прошел через мясорубку, и я доверяю Хомчаку, и для меня было честью не один год служить вместе с ним и сражаться в Иловайске.
28-го вечером я получил задачу провести ночью машину с ранеными. На машине был красный крест. Мы его подсветили фонарями, и поехали. Я сел в кабину. Но только мы выехали из Многополья, как со всех сторон по машине открыли очень плотный огонь. Пришлось срочно вернуться. Машина была вся изрешечена, но раненые, слава Богу, не пострадали.
Утром - приказ на выход. На выходе из Агрономического я увидел еще два уничтоженных российских Т-72. У одного оторвало башню. Это стреляли не мы - вероятно, что это результаты огня нашей артиллерии или минометов.
Вблизи Грабского я установил несколько мин-сюрпризов - я потом слышал в Донецке, что они нанесли урон противнику.
Мы пошли вперед двумя колоннами. Это был ад. Нас начали расстреливать со всех сторон, позиции противника были многослойные, и пройти все рубежи мало кому удалось. Я смотрел, как взрываются вокруг меня машины, как разрывает людей... Наша колонна прорвалась в Новокатериновку, и здесь мы рассыпались между домами. Никакой организации уже не было. Все выходы из Новокатериновки блокировали российские войска. Они открыли мощный огонь по селу. И тут ко мне подошли местные жители и стали умолять покинуть село, потому что их дома уничтожаются один за другим, а тут есть дети, старики, которым не уйти.
Боеприпасов и боевой техники для серьезного боя у меня не было. У нас не было выхода.
Со мной в машине был пленный российский десантник из 31-ой десантно-штурмовой бригады Руслан Ахметов. Я оставил его, а сам пошел на переговоры к россиянам. Меня встретил один из командиров - без знаков различия. Вел себя нахально - сказал, что накануне его часть "разбахала" одну из наших частей, которая шла к нам на помощь. Потом я узнал, что речь шла о ротно-тактической группе 92-ой бригады. Но мы с российским командиром договорились, и он прекратил огонь по селу. Представился начальником разведки, я так понял, батальона или полка. Взамен на Ахметова он выпустил более 60 наших воинов - они в тот же день оказались на нашей территории.
А меня взяли в плен. Тут я увидел, что наше командование о нас вспомнило. Наша артиллерия начала бить по району Новокатериновки, но очень не точно, далеко от российских позиций. И тут над Новокатериновкой внезапно появились два наших штурмовика. Они нанесли точный удар по российским позициям. Но, увы, один самолет был сбит на моих глазах ракетой самоходного ЗРК "Стрела-10".
Видимо, летчики передали более точные координаты. Потому что вскоре я вместе с другими пленными попал под плотный артиллерийский обстрел на российских позициях. Два часа украинская артиллерия довольно метко накрывала российские позиции. Все попрятались кто где, я прятался под российской БМД.
Затем я осмотрел оборону российского подразделения, где меня держали. У них был окопан только один танк - БМД окопов не имели, и должны были маневрировать. Больших потерь они, надо признать, в бою не понесли. Знаю, что в соседних подразделениях у них потери были.
У меня после той крови и страданий, которые я видел, а возможно, и из-за двух контузий, совсем пропало чувство страха. Я требовал от русских помогать раненым, давать еду и воду людям. Это был для них сложный вопрос.
Многие российские солдаты сами выглядели как оборванцы. Грязные, замученные. Офицеры рассказали, что их перебросили в Украину еще 21 августа, но снабжение им никто не организовал. Они ели то, что взяли с собой, и пили то, что найдут. Воды у них у самих было недостаточно.
Меня держали с завязанными глазами - я был в офицерской форме, со всеми документами. И тут ко мне подошел какой-то офицер. Он сказал, что полковник вооруженных сил России, и он очень мне сочувствует, постарается, чтобы мне не доставили неприятностей. И тут, чтобы забрать меня в Донецк, приехали какие-то чеченцы. Но российский полковник меня чеченцам не отдал. Россияне меня передали кому-то. Но в плену я был недолго - всего 10 дней. Меня обменяли.
------------- Сообщение было проверено модератором. Нарушений не зафиксировано.
14:28 28.08.2015
Вроде был разговор,что выпустят ВСУ только с личным оружием.Всю броню и тяжёлое должны были оставить.
14:28 28.08.2015
Странно если войска РФ,или войска ополчения,у которых задача в бою уничтожения противника,т.е по мнению украинских стратегов и командиров,войска взятые в котлы должны выпускаться в полном обмундировании и с оружием.чтобы потом эти войска перегруппировались и пошли в бой?и кстати было много воплей по участию войск РФ,но так никто доказы и не показал,весь ютуб забит рассказами укровояк о том что это россияне,что набили кучу техники ,но как всегда где то там
14:29 28.08.2015
Владимир, война вообще никогда благородной и красивой не была. Когда танки и артиллерия поехала в сторону донецких и луганских рубежей, они думали их будут встречать как галичина, гитлеровских освободителей? Вас же предупреждали, не нужно учить Донбасс жизни. Так зачем жаловаться? Кому?
14:31 28.08.2015
Так кто после этого говорит что с истинными Хо хлами воюют буряты и якуты?
Рота "Крым" батальона "Днепр-1". Командир роты – украинец, принявший ислам. Ему около тридцати. С аккуратной бородой, не очень высокий, но очень массивный, широкоплечий – в свое время профессионально занимался вольной борьбой.
Около двенадцати лет жил в Германии, потом вернулся в Симферополь. Именно там его и застала война. Перед арестом он успел вывезти из Крыма семью и ценные вещи.
Кроме украинцев, в роте "Крым" есть и татары, есть и не мусульмане. Но вокруг роты отчетливо стоит аура исламского мужества и доблести.
------------- Сообщение было проверено модератором. Нарушений не зафиксировано.
14:37 28.08.2015
zhelezka (006) писал(а) в ответ на :
> о том что это россияне,что набили кучу техники
Как во времена ВОВ если танк так обязательно Тигр,если немец то по любому эсэсовец
14:41 28.08.2015
К настоящему времени накопилось достаточно много воспоминаний участников тех событий с нашей стороны. Из них становиться понятно роль российских военных, внезапно ударивших нашим войскам в спину, а затем в нарушение договоренности и "слова русского офицера" расстрелявшим нашу колонну на марше.
Это твое мнение...а вот что говорит участник событий:
Так кому верить???
14:41 28.08.2015
Рядовой боец батальона «Днепр-1»
Выходили из Иловайска утром 29-го числа. Хотя днем ранее нам сказали, что с 16 до 22 часов будет коридор для раненых, и мы должны проскочить по нему же. В 7 вечера 28-го числа все батальоны были собраны и готовы к броску, но решение так и не было принято. В итоге утром следующего дня мы колонной выдвинулись из Иловайска. Забрали еще блокпост военных в Грабском. А фишка в том, что "Донбасс" пошел на прорыв отдельно, вроде бы, со стороны Кантемировской дивизии, а вся колонна во главе с генералом Хомчаком двинулась на Многополье.
Мы тронулись, и вдруг Хомчак (командующий войсками сектора "Б" и оперативным командованием "Юг", генерал-лейтенант. - LB.ua) говорит: поступила команда подождать 15 минут - вопрос "коридора" якобы решается на высшем уровне. Но затем Хомчак сказал: "Никакие 15 минут не ждем - выходим с боем!". И благословил всех по рации. Впереди колонны шли танки, БТРы, вояки, а батальоны добровольческие - в конце. Здоровенная колонна была.
Читайте: «Русские просили подождать 15 минут. Генерал приказал нам стрелять и идти на прорыв» Вдруг в километре от нас начал работать миномет, а 5-6 машин российских машин оттуда аж полетели в сторону Кутейниково. Пыль от них стояла - дальше некуда. Миномётом нас, скорее всего, просто пугали, потому что мины ложились на расстоянии 200-300 метров. Но затем одну машину все же зацепило. А потом увидели российскую армию - на расстоянии вытянутой руки. Человек 40 то ли якутов, то ли бурятов сидели в окопах с белым флагом и с белыми ленточками на рукавах, стоял БМП с белым кружком. Они нам и "факи" показывали, и руками махали. Метров 10-15 до них было, в посадке сидели. Эти по нам не стреляли. Но минометные расчеты ихние уже с отработанными ящиками мы засекли.
Проехали через поля и въехали в какой-то поселок. Прошли селение, и 10 машин, в одной из которых был и Хомчак, поехали вперёд. Затем остановились, стали разворачиваться и уходить на дорогу справа. Вся колонна последовала их примеру.
Проехали чуть дальше, и я в посадке вижу два разукрашенных "Урала" с флагами России на дверцах. И вот тут по нам начали работать автоматы и пулеметы, а из посадок на нас на огромной скорости вылетели три БМП. И пошли обстрелы - с РПГ, с ПТУРов. Мы были на открытой местности, а они лупили по нам метров со 150 из посадки. Выбегаем из машины и видим, как в нескольких метрах от нас пролетает ПТУР. Открыли ответный огонь, стали подавлять их огневые точки. Там, куда ни поедь, везде нас ждали... Перед нами подбили БМП, аж "крышка" отлетела - хорошо, что на ней никто не сидел. Когда нам удалось выйти из-под огня, мы видели много ребят из "Миротворца", которые просто бежали через поле, потому что их "Богданы" были подбиты. Самой собою, что многие падали замертво... К тому времени уже несколько наших БМП было подбито, танк.
Началось столпотворение машин. Бросили мы свой транспорт, потому что по полю на нём все равно не проехать было. И тут нас подобрали наши же ребята из "Днепра" на броневичке инкассаторском. А от нашего авто через 30-40 секунд только двери в разные стороны полетели...
Карт у нас вообще не было, но мы поняли, что движемся в сторону Комсомольского, впереди нас должна быть Новоекатериновка, а справа - Старобешево. Мы знали, что в Старобешево, вроде, и в небольшом количестве, но сепаратисты имеются, а вот в Комсомольском стоит Нацгвардия. Решили двигаться туда. Но никто ж не знал, что в Новоекатериновке нас ждет большая засада...Там справа - высота, уже занятая ими, слева - террикон и посёлочек, где стояла ихняя артиллерия. Мы так летели, что в посадке возле села успели разве что увидеть российских солдат с перепуганными глазами - видимо, мы заехали им просто в тыл. Это был минометный рассчет, и они были в полном недоумении. Мы из инкассаторской машины никак не могли открыть огонь по ним, может, те, кто ехали за нами стрельнули...
Спустились в ложбинку, и МТЛБ с БМП и двумя "Камазиками" с людьми пошли в сторону Комсомольского, а направо, в сторону Старобешево, повернул танк и еще одна "Беха". И в это время нас накрыло просто шквальным огнём. На этом перекрёстке, можно сказать, легли все. Там моментально было подбито всё! Начали рваться боеприпасы внутри танка. Некоторые машины повернули в сторону посёлочка, прорвались, но были изрешечены полностью. Там было полно раненых. А рядом с этим перекрестком было несколько домов частных. В одном дворе скопилось не меньше 40 человек наших. Там были бабушка с дедушкой, которые в подвале сидели. Они и рассказали, куда нам дальше двигаться. У нас оставался один неподбитый танк. И мы уговорили танкистов выдвинуть его чуток вперед и оставить двигатель работающим - чтобы россияне думали, что мы еще можем огрызнуться. С нами, я так понял, были 40-я, 51-я и 93-я бригады. Многие рвали свои документы - очень много их валялось на земле. Многие прятались по подвалам, кто-то "гражданку" у деда просил, чтобы притвориться местным, кто бронежилеты сбрасывал, чтобы налегке быть.
Моё подразделение, а нас тогда было 12 человек, приняло решение, что мы будем идти на прорыв. Вояки, которые взаимодействовали с нами еще в Иловайске, сказали, что присоединятся. В итоге набралось нас 52 человека.
Нам повезло, что рядышком протекала речушка - болотистая такая, с камышом. И мы там по пояс в муляке просидели с 11 утра до 8 вечера. И это было всего лишь метрах в трехсот от жилых домов. Это потом мы уже узнали, что проползли возле ихнего блокпоста. Я по рации нашел еще ребят из «Днепра», они в километре от нас были. Но там из 12-ти человек только четверо были "неушкоджеными". Потом рация села, а мобильная связь надежно глушилась. Знаю, что те ребята выжили, а последнего из них на днях освободили из плена.
Два раза прилетало по одному нашему самолёту, били по высоте. По второму самолёту выпустили ракету, не знаю, смог ли лётчик уберечь машину.
Пока сидели в болоте, слышали около 18-20 залпов в сторону села из тяжелых орудий. Это наши стреляли. Но россиян это не угомонило. А затем слышали голоса чеченов, которые зачистку проводили. Слышали, как они кричали: "Выходите! Сдавайтесь". Они добивали наших раненых, которые там оставались.
Мы, добровольцы, больше переживали за вояк, которые лежали позади нас. Чтобы ни у кого из них не сдали нервы. Бог миловал. Потому что минимально чечены к нам подходили метров на сто. Но в болото не пошли.
А если бы подошли, мы бы приняли бой. Мы знали: если попадемся русским - они нас обменяют на своих пленных, если чеченам - нам будет "жопа". Понятно, что у нас за спиной была российская артиллерия, и, начнись бой, они бы уложили и нас, и своих.
Но после трёх часов всё стихло - никаких обстрелов, только передвижение техники шло.
Когда чуток стемнело, мы стали выбираться из болота. А ночь была ясная и тихая, и мы так боялись, что нас услышат. Молили, чтобы боженька послал ветерок, чтобы камыш заглушил наши движения. Но пронесло. А у одного из парней сохранился тепловизор, так мы и двигались.
Дошли до дороги и встретили трёх ребят из 51-й бригады. Они с утра еще пытались к нам прорваться, не зная, что там засада. Подбитый БМП в болото съехал, а у четвертого бойца ноги были перебиты. Взяли их к себе. Они нам помогли: сказали, что в конце дороги, где мы собирались переходить, два дота боевиков стоит. И мы пошли через поле подсолнухов.
Раненого взяли с собой, несли попеременно. Хотя многие вояки "морозились" его нести. Среди нас было четверо легко раненых, они шли своим ходом, время от времени на кого-то облокачиваясь. Передовая группа из десяти человек просматривала все впереди и ломала подсолнухи, чтобы остальным было удобнее нести раненого в том числе. И в этих подсолнухах стала проскакивать мобильная связь! Мы связались со своим замкомбата, который подтвердил, что в Комсомольском действительно стоит национальная гвардия, что они нас ждут, что разведка встретит нас и поможет, чем сможет. Перед нами были еще два села. В одном сепары, вроде, были, в другом - нет, но мы решили обойти оба. Дальше подсолнухи сменила кукуруза. Пересчитались - 64 человека нас стало.
Всё время просили замкомбата "Днепра", чтобы нацгвардия подсветила нам путь на Комсомольское. За всё время было выпущено две ракеты. Чудом успели их заметить.
Обошли последний поселок и вышли прямо на трассу. Перешли железнодорожные пути - и через 300 метров было уже Комсомольское. На часах было четыре утра. Пробирались мы около 8-9 часов.
14:50 28.08.2015
И еще везде пишут у нас были пленные солдаты рф ,но подлые русские сказали отдайте их и мы вам сделаем коридор,типа отдали всех пленных солдат рф,а телефонов не у кого не было? дабы заснять пленных солдат? или у всех батарейки сразу сели
14:51 28.08.2015
Тут шедевр за шедевром,хочу спросить в аэропорту и дебальцево были закреплены,сильно помогло?
– Это не поражение. Боя не было. Это пример того, как воюют русские. Мы могли бы укрепиться в городе. Как бы они нас оттуда выживали? Даже в полном окружении мы могли бы дать отпор. Все знают, насколько сложно вести войну в городе. Чтобы взять город, силы противника должны превышать ваши в несколько раз!
14:52 28.08.2015
старшина Юрий Лысенко, исполнявший обязанности командира стрелковой роты 39-го батальона теробороны
Со стороны Амвросиевки зашли русские войска. Сняли мой 5-й блокпост, взяли в плен до 30 человек, которые там находились, и расстреляли блокпост номер 4. Это был блокпост 2-й роты охраны (39-го БТО – LB.ua), Димы Прохорова. На 4-м блокпосту из 25 или 30 человек только четверо смогли спастись, остальные все остались там, на поле боя.
Русские зашли к нам в тыл, вышли на Новый Свет и Моспино, и взяли нас в тройное кольцо.
Тогда я уже знал точно, что это русские –во-первых, бронетехника армейская была. И были первые пленные, солдаты, одетые в русскую форму камуфляжную, были нашивки, татуировки именно их ВДВ.
На тот момент отделения "Днепр-1" и "Донбасс" только взяли окраину города с западной стороны и доходили до центра. Я звонил в свой штаб (к генералу Хомчаку - LB.ua), там сказали, мол, держитесь, у нас информация не подтверждается, пропала связь только с 4 и 5 блокпостом. Потом я позвонил Юре (Юрию Рунову, командиру роты, который находился в госпитале в Киеве – LB.ua) и сказал, что мы в кольце.
В тот же вечер перезвонил мне полковник Макаров - это наблюдатель 39-го и 40-го батальона. Хотел узнать обстановку. Он тоже находился при штабе Хомчака и частенько приходил к нам, брал бойцов на выполнение каких-либо заданий. Я сказал: «Это правда, мы в окружении, и если есть какая-то реальная помощь, то помогите просто».
Уже тогда стреляли не по Кутейниково, а перенесли огонь на наш блокпост. Каждые полчаса была бомбежка. Сначала минометы, потом система «Град», потом опять минометы, потом САУшки, потом пошли «Ураганы», ракеты… Всего обстрел длился около полутора недель, и по нарастающей - с каждым днем все сложнее и сложнее.
Мы были хорошо укреплены. Бревнами в окопах укладывали потолки непробиваемые. И мы держались довольно долго и надежно. Я даже поддергивая ребят, говорил: «Это ваши самые лучшие блиндажи, самые надежные, самые прочные и по науке – наконец-то вы хоть чему-то научились в этой военной жизни». Мы смеялись, пытались поднимать себе настроение.
Связи практически не было – мобильные работали плохо и прослушивались, раций катастрофически не хватало и, к тому же, они не покрывали всю зону действий. Мы говорили по мобильному с комбатом - сообщали после бомбежек о ситуации, о раненых. Комбат сообщал обстановку наверх, требовал, чтобы нас вывели оттуда - но Хомчак отказывался это делать.
Я сделал следующий вывод. Все батальоны, которые там находились: "Днепр", "Азов", "Крым", "Донбасс", "Шахтерск", 40-й, 39 батальоны - он специально их бросал на уничтожение, без бронетехники, с малыми боеприпасами. Когда люди возвращались после боя в Иловайске, они обращались ко мне, слезно просили дать боеприпасов. Мы, конечно, делились. При этом Хомчак о боеприпасах умалкивал. Снабжения вообще не было. Ребята отстреливались тем, что захватили в бою.
По состоянию на 25 августа техника была разбита почти вся. Остались только единичные автобусы, которые мы смогли спрятать. Тогда Хомчак якобы вступил в переговоры с русскими о выводе подразделений, которые там находились. И дал команду всем подразделениям готовится к выводу по «зеленому коридору».
В течение месяца, пока мы там находились, частям, которые ходили в атаку, удалось захватить около 15 русских военнопленных и несколько единиц техники: танк, несколько БМП. Все это мы должны были отдать, чтобы нам дали «зеленую дорогу».
«Зеленый коридор»
29 августа мы из остатков автомобилей собрали колонну. У меня остались один ЗИЛ, один Газон, подцепили две пушки, ЗЭУшку подцепили, был один уазик. Мы не знали тогда, что Хомчак сделал 2 колонны. Он пошел в первой, а мы - во второй колонне. Вторая (с позывным «Ветер» - LB.ua) не знала о первой (позывной «Булава» - LB.ua).
В первой колонне было человек 300-400: полностью штаб Хомчака, полковник Макаренко, Береза Юрий Николаевич, его батальон "Днепр-1", еще был кто-то из 93-й бригады, минометчики. И бронированная техника: приблизительно 4 танка на охране колонны, штук 6 БМП – хотя точно не скажу.
Вторая колонна состояла батальонов "Шахтер", "Донбасс", 40-й батальон, наш 39-й, "Азов", "Крым" – около 600-700 человек, в основном, добровольцев. И точно помню - были всего 3 рации: одна в головной машине (это были один танк и 3 БМП), вторая у меня, и третья в хвосте колонны. По рации Хомчак постоянно переговаривался с головной машиной. Он говорил с со своим помощником из штаба, а в то же самое время помощник общался с русскими, и все эти разговоры передавал Хомчаку.
Русские рассчитывали, что все пойдет по плану. Мы выстроились колонной, встретились парламентеры, начали обсуждать переход. Надо было ждать подтверждения от русских - и они просили подождать 15 минут буквально. Этот его заместитель передает Хомчаку, что русские просят подождать, потому что переход согласуется на высшем уровне. Хомчак в ответ сказал, мол, мне некогда ждать, мне надо спешить. В приказном порядке – все по-боевому, прорываемся и будем атаковать русских.
Естественно, колонна на полном ходу выдвинулась с поселка. И никто не знал, что нас будут атаковать. Дорога была узкая – обычная сельская дорога, где впритирочку машины расходятся. Слева и справа поле. И на 200 м с обеих сторон, как мы потом узнали, поле было заминировано. Русские знали, что мы могли атаковать или нарушить договор. Они заминировали полностью все поля, поставили в лесопосадках свою технику и минометы, и были готовы. Когда начался обстрел – пошли в машины прямые попадания минометов и танков. Мы с моими ребятами были в конце колонны. Получилось так, слава Господу, что мы проскочили до Червоносельского, это буквально 4 км от Многополья. Я был на уазике, за мной ЗИЛ и остальные, приехали под село – и я уже узнал, что мои два человека погибли. Это Саша Самосадов и Сережа Нестратенко. Саша получил осколок в затылок и на месте скончался. А Сережа – его ранило, он полз по полю и рядом стоял танк… прямое попадание, взрыв - и он сгорел заживо.
Когда мы высадились в этом поселке Червоносельском – это были остатки колонны, 250-300 человек из 700. Остальных разбили. Тогда все заняли круговую оборону и начали отстреливаться. За это время прихватили 4 военнопленных русских, 2 танка русских и 3 БМП. При всем этом у меня есть гранатометчик Петр Тенигин – мы его называем Петруха. Он скромный человек по жизни, тихоня. А тут он показал себя с великолепной стороны. Он поразил два танка удачно, не побоялся, вышел с гранатометом - и уничтожил их. И дальше просто показывал своими действиями, что нельзя стоять, нельзя останавливаться. Также могу выделить Виктора Куриленко, Сергея Населевца, Максима Коваленко. Все, которые вокруг были, мои ребята – они бились добросовестно, смело. Был бы главнокомандующим – выделил бы им по медали за отвагу, вообще всем, кто там находился.
Мы отстреливались 3,5 часа, и когда поняли, что начался артобстрел - деваться уже было некуда. В селе, где мы спрятались, было 6 хат в ряд выстроено - мы находились все там, и были легкой добычей для артиллерии противника. В нас целились, начиная с первой хаты по последнюю. Так нас загнали в последнюю хату. Это было мое решение, я предложил его ребятам – выйти на разговор с русскими и попробовать договориться о зеленом коридоре в обмен на пленных и на технику, которую мы захватили во время этого боя. Ребята согласились.
Я поднял белый флаг и пошел на переговоры. Со мной пошел боец - свидетель должен быть всегда. Вышли к нам на диалог парламентеры: командир механизированного батальона, майор – не помню фамилии, звали его Денис, и с ним два офицера, которые были командирами подразделений. Я их узнал: это «зеленые человечки», которые были в Крыму. Раньше я тщательно просматривал все эти программы по ТВ. У них были такие же маски, одежда. Помните, их еще показывали без масок – я их вспомнил, у меня хорошая память на лица.
Мы подошли к их лагерю. Я представился, что я командир роты 39-го батальона теробороны. Они вначале не поверили. Говорили, что мы бандеры, нацисты. Потом, когда я показал свои шевроны – говорю, читай, я не обманываю, мы не захватчики, не выполняли действий по уничтожению врага. Мы просто охраняли блокпост. Когда мы начали общаться, немного снялось напряжение.
Начали говорить по-простому, они начали задавать вопросы: «Ребята,вы действительно не бандеры?»
Они очень опасаются бандер. У них в голову вбито: бандеры едят детей, убивают беременных женщин, мирное население, устанавливают свои права – народ, который живет в этих поселках, обязан будет работать на бандер. Такое заложено у них в мозгах. Очень много дезинформации об украинском народе. У них нет понятия что украинец - доброжелательный. Что может того же русского пригласить в гости: вот постель, вот холодильник, пользуйся. Они знают только то, что украинцы - это нацизм, фашизм, они убивают, режут, насилуют. Разрушают все. Они приехали для того, чтобы освободить русский народ в Украине и защитить его.
Я спрашивал ребят, говорю, вот Денис, ты майор армии, как ты попал в Украину? Они говорят прямым текстом: мы приехали на учения, они проходили возле украинской границы в таком-то селе. Мы отвоевались, и должны были ехать в казарменное положение, в часть. Ночью подняли нас по тревоге, посадили в КамАЗы, за руль сели офицеры – и вывезли нас сюда, в Украину.
Они сами все контрактники. Им говорили: вот вам враг, его надо убрать. Если покинете место поля боя – это считается дезертирством. Наказанием может быть расстрел или тюрьма. Прямо так и говорили. Деваться было некуда. Или воевать, или под трибунал. Их поставили в тупик.
Русские
Вспомнили о том, как начинался «зеленый коридор», как надо было подождать 15-20 минут. Майор это подтвердил, но говорит: «Вы ни с того ни с сего сели в технику и начали атаковать - у нас не было выхода, кроме как обороняться». Я говорю: «Если так оно было, то уже не вернешь. Давайте тогда принимать наше решение, что мы будем делать».
Он сказал: «Мы согласны вас отпустить, только дополним условия: вы возвращаете наших пленных, нашу технику, которую вы захватили, и в целях безопасности вашей вам придется сдать оружие - чтоб мы без всяких вопросов могли переправить вас на «большую землю».
Деваться было некуда – мое было решение согласиться. Нам дали 3 часа на то, чтобы собраться и перейти полпути. Я также спросил, могу ли забрать всех раненых, которые у нас есть – он сказал: «Да». Я когда вернулся обратно, рассказал, что такой расклад. При этом мы должны сдать оружие и выйти к ним с ранеными. Добровольцы из "Донбасса" сказали: "Нет, мы остаемся". Я сказал: "Ребята, откровенно я не хочу быть предателем, или дезертиром, или еще кем-то. Но я хочу спасти ребят, которые ранены, и которые хотят вернуться домой". Они сначала не поверили – думали, что русские обманут. Но деваться некуда, пришлось рискнуть.
Ребята из моего батальона собрали всех раненых – из "Донбасса", "Днепра", 40-ки, их было очень много, около 40 человек только тяжелых. Загрузили их в два КамАЗа. Затем практически все вышли, оставив оружие. Мы с русскими договорились об отправке тяжелораненых в госпиталь, чтобы их прооперировали. Те сказали, что их отправят в Ростов, повезут на вертолете – им будет сразу оказана помощь. А легко раненые останутся с нами в лагере, нас всех отведут в безопасное место. Так и получилось: тяжелораненых забрали в два КамАЗа и повезли куда-то, только непонятно, куда. Легкораненых «трехсотых» погрузили тоже в два КамАЗа, возили больше 3 часов по полям. Под утро, когда нас привезли в какое-то поле, у нас забрали все документы, телефоны, деньги. Мы остались в поле под охраной. А когда мы проснулись, поняли, что находимся в 2 км от Кутейниково. Они нас возили, путали дороги, чтоб мы не знали, куда и что.
Буквально через час привезли и бойцов "Донбасса", которые сначала не захотели с нами поехать. Они не выдержали артобстрелов, которые там были, и тоже пришли к нам в лагерь. С нами были остатки "Азова", "Донбасса", "Днепра", "Крыма", 93-й и 40-й батальон частично. Всего в лагере нас было около 250 чел. Это остатки колонны, которая выходила из Иловайска.
2,5 суток мы просидели на этом поле. Мы беседовали с русскими военными, нашли с ними общий язык. Уже и они начали обстановку создавать такую, мол, мы действительно не хотим войны - нас, в принципе, заставили воевать против вас. Мы им рассказывали все о нашей нации. Они никогда не были в Украине. Не знают наш народ. Забиты той информацией, которая им транслируется по телевизору. Там были ребята из Пскова, Ростова, какие-то батальоны из Омска - они совершенно далеки были от реальности. Поначалу они нам не давали ни еды, ни воды – единственное, чем мы спасались, это рядом был баштан (арбузное поле – LB.ua). Они нам разрешали кушать арбузы – утром, днем и вечером это было наше питание. Мы спасались арбузами от жары. Можно было ими перебить аппетит. В конце, когда мы с ними практически подружились, они начали приносить нам свои пайки. Уже говорили: ребят, вы извините, что так получается у нас в мире, нам жаль, что высшее руководство с помощью таких планов хочет завладеть вашими землями. И оставляли нам пайки. Правда, один паек приходился на 7 человек.
Пришло командование русских, и сообщило о том, что нам надо будет выдвинуться в поселок, откуда Красный крест нас заберет на большую землю - как было обещано при переговорах. Несколько человек умерло на месте стоянки нашей – один из "Днепра", другие, по-моему, из "Донбасса". Они умерли от тяжелых ранений - их нельзя было спасти. Погибших погрузили на БМП, а мы пешком шли 5 км в поселок Осыково - это южнее Кутейниково. Там нас ждал Красный крест, скорые помощи и КамАЗы. Нас начали вывозить из опасной зоны.
Когда мы проезжали по дорогам и видели всю картину - какая мощь, сколько танков и БМП Российской Федерации там было, мы осознавали, что прорваться с боем у нас не было шансов. Мы выбрали единственный возможный путь.
Русские сопровождали нас до самого города Стыла, это в 30 км от Кутейниково. Там они нас оставили, и колонна пошла дальше сама. По дороге мы подобрали корреспондентов Эспрессо ТВ. Они прожили с нами неделю в окружении, работали в Иловайске, сняли все полностью моменты, которые там были. И они нам рассказали о существовании второй колонны. Что она пошла на прорыв, и недалеко от Стылы, в 20 км, их разбили русские. В результате чего генерал Хомчак, полковник Макаров и Береза надели на себя «ночники» (приборы ночного видения - LB.ua) и скрылись в подсолнухах, бросив их*. Потом они втроем попали в плен к «дээнэровцам» - те над ними издевались, но в итоге отпустили, оставив одного корреспондента (Егора Воробьева - LB.ua) в заложниках. Никто не знает, что с ним. Мы их вели до самого Днепра.
15:09 28.08.2015
Бойцы батальона Донбасс "Сэт" и "Брокер"
Потом начались разговоры о том, что мы в окружении. Возможно, даже в двойном кольце. Мы были готовы и дальше защищать город - или отходить, в зависимости от решения командования. Вопрос только в боеприпасах и питании. Дальнейший штурм предполагал подкрепление. Отход предполагал тоже поддержку определенную, мы были далеко от основных сил, и дойти до них было очень сложно.
Вам дали приказ об отходе?
Брокер: Да. И нам объявили, что произошла договоренность на самом высшем уровне, то ли президентов, то ли их комиссий, которые работают по вопросам военных действий - о том, чтобы обеспечить «зеленый коридор».
Читайте: «Русские просили подождать 15 минут. Генерал приказал нам стрелять и идти на прорыв» Когда мы вышли из Иловайска и зашли в Многополье, то встретили там колонну наших войск и тяжелой техники, с танками, БТР. При виде нее у всех поднялось настроение. С тяжелой техникой и выходить было проще. Если нужно, можно остановиться и принять бой. Это было первое впечатление. Потом оно изменилось. Я увидел белый флаг и два джипа на трассе. Один, судя по номерам, принадлежал РФ, а не ДНР, а второй украинским вооруженным силам. Люди в них вели переговоры. Через час мы узнали, что командование РФ предложило украинцам сдаться, сложить оружие и перейти в буферную зону.
Командование АТО в том секторе отказалось от сдачи. Нам всем это понравилось, и мы решили идти дальше. Мы выходили с пониманием того, что идем в «зеленом коридоре» - для того, чтобы выровнять границы и спасти жизни с обеих сторон. Потом мы услышали переговоры, и слова, что на деле нет никакого коридора. Командование решило идти дальше. Мы прошли еще километров 10-20. И остановились в полях возле Червоносельского – там было все по минутам.
Брокер: Мы шли во главе колонны батальона «Донбасс». Мы двигались на пулеметной тачанке, это пикап – джип, а сверху пулемет. Сэт – пулеметчик. Я был за рулем. И у меня встроенная рация. Я слышал все переговоры, и сам участвовал в них, так как нужно было корректировать движение колонны.
После слов: «Тяжелая техника ушла, остался только «Донбасс»" - буквально в течение минуты начался расстрел. Из тяжелой техники, танков, которые имеют лазерные прицелы, ПТУРсов (это ракетные установки, которые имеют лазерное наведение), СПГ (гранатометов), КПВТ - крупнокалиберных пулеметов. Образовалась пробка. Мы поняли, что происходит, вокруг начали летать пули крупнокалиберные. Я понимал, что стрелять не в кого, потому что противник весь находился мало того что в «зеленке», еще и в броне. Надо было спасаться.
Сэт: На моих глазах снаряд попал в Камаз, где ехали с десяток ребят. Затем - в пожарную машину, где ехали Тур, Восьмой, еще трое наших бойцов – мы всех не смогли опознать после взрыва.
Брокер: Единственный способ спасения, по законам войны - это движение вперед. При первом расстреле автомобиля образуется пробка, вылетаем, объезжаем по полям, опять на дорогу, опять уже подъезжаем к Червоносельскому. Справа сам поселок, слева – хутор, домов 6. И тут начался второй расстрел. Точно так же: из танков, ПТУРСов и крупнокалиберных пулеметов - вся техника уходит в левую сторону, поскольку стрельба велась исключительно справа. Взрывается боекомплект - это дополнительно угроза. Погибают люди. И мы, в общем, по кукурузе, огородами, бурьянами уходим дальше. Так мы на тачанке уехали почти в конец хутора.
Сэт : Все крупные машины уже были подбиты.
А кто сказал фразу: «остался только Донбасс»?
Брокер: Это была российская дивизия ВДВ, сепаратистов тогда не было. То ли у нас совпала волна, то ли кто-то передал волну так, чтобы можно было прослушивать наши переговоры. То, что наши переговоры прослушивались – это 100%. Находились идиоты, которые кричали в рацию, что снаряд упал в ста метрах от нашей машины, в двадцати, в пяти - сами же автоматически корректировали огонь противника. А радиоперехват в таких случаях обязателен. Противник понимал, как нужно целиться.
Эту фразу слышал не только я. Ее слышал Лермонтов (позывной, зам начальника штаба «Донбасса»), который находится сейчас в плену, и другие люди, вплоть до командиров отделений. У нас было несколько десятков раций.
Настал момент всеобщей паники. Или ты погибаешь, или спасаешься бегством в укрытие. Нужно занять оборону в том месте, которое не находится на линиии огня противника. Укрыться, а потом уже отвечать. А пока в тебя стреляют, как в зайца – отвечать невозможно, тем более, чем? Автоматами, пулеметами против танков?
Все машины выстроились в ряд перед хутором. Грузовую технику уже расстреляли. Пикапов вроде нашей тачанки уцелело штук 6 – я заехал во двор, чтобы спасти технику, чтоб хоть как-то передвигаться, если будет такая возможность.
Сэт: У нас колесо было пробито.
Брокер: И дверь заклинило. У нас в качестве лобовой брони были рессоры МАЗовские. Эти рессоры так звенели, когда мы выходили из-под обстрела, что у людей с более слабой психикой началась паника. Они рассчитывали на командиров, но к этому времени многих командиров уже убили. Была команда окопаться и принять бой. Люди бегали по хутору, занимали места, кто-то окапывался. Была передышка - а потом опять танковый обстрел с двух сторон.
На этом хуторе никто не жил?
Сэт: Дед с бабкой одни жили, и все. Может, им некуда было уехать.
Брокер: Это поле было подготовленное, обмотано просто растяжками.
Сэт: Нас ждали.
Брокер: Сам хутор предварительно был окружен фактически с трех сторон минометными дозорами, разведчиками, поле было опутано растяжками.
Мы разместили раненых в подвале и пытались воевать дальше. Гранатометчики подбили 2 танка, 2 БТР, одну БРДМ. Около 8 человек взяли в плен, все они оказались служащими ВДВ Российской Федерации.
Сэт: И пара танкистов раненых, тоже россиян.
Брокер: Они не скрывали этого. Дальше вести бой было возмжно только с помощью гранатометов - из автомата по танкам стрелять не будешь. Мы вдвоем тоже бегали с гранатометами и стреляли. Какой-то вред даже нанесли танку, но он поехал.
Сэт: Второго заряда просто не хватило - его добить.
Брокер: Стреляли танки, и было 8 минометных установок. Мина – достаточно страшная вещь, своими осколками она не столько убивает, сколько калечит. Человек начинает страдать, он уже не боец, еще несколько человек начинают заниматься раненым, и воевать некому. Вот так день прошел до вечера.
Потом Гал пошел на переговоры часов в 5 вечера. Он был начальником вооружения. Около часа он переговаривался с русскими. Ему предложили сдаться. Он сказал: «Русские не сдаются!». (Брокер смеется - LB.ua)
А он русский?
Брокер: Да, русский по национальности. Он вернулся к нам и сказал: всем окопаться и приготовиться к бою. Потом началась суета из-за того, что человек неправильно провел переговоры. Следующим пошел на переговоры Яцик – командир 2 взвода. Его русские увезли в штаб, и он вел переговоры оттуда. Вечером он по рации сообщил, что у нас единственный выход – сдаваться.
Сэт: В противном случае нас накроют «Градом», сожгут.
Брокер: Но ему поверили 50Х50 - человек, возможно, проявил слабость.
Он же из плена это сообщал, под давлением?
Брокер: Он как бы на переговорах был, не в плену. Но он же туда шел, чтобы вернуться – а они посадили его к себе в машину и отвезли в штаб. И в этот же день более 10 человек сдались самостоятельно.
Сэт: Сдали оружие и пошли.
Брокер: Я знаю имена некоторых из тех, кто пошел сдаваnься, но называть не буду. Это были самые молодые и деморализованнные. Была возможность выйти в поле и посмотреть, что осталось от нашей техники и тех людей, которые в ней находились. Впечатления ужасные. Все сгорело, куски, части, это все разбросано по полю. Просто сгоревшие люди. Кости, внутренности.
Сэт: Мы пытались собрать тела с поля боя, там на жаре через день от них уже был запах. Русские не давали нам этого сделать, мы под обстрелом подходили, связывали руки-ноги, накрывали их...
Сколько народу полегло возле Червоносельского, по-вашему?
Брокер: Бишот сказал, что 35 человек 200-х.
Брокер: Бишот сказал, что 35 человек 200-х.
Сэт: И 300-х, наверное, столько же.
Брокер: Очень быстро закончились медикаменты, обезбаливающее – для раненых это было сложное испытание.
Сэт: Ночью ##########ы приехали опять на "Камазах", с белым флагом.
Брокер: Они продублировали Яцика: «Вам нужно сдаваться, у вас времени нет. Если нет – мы вас сожгем». Тогда в переговоры вступил Дед. И сообщил, что наверху идут переговоры о нашем выходе на технике - за нами должна прийти колонна. Второй «зеленый коридор». Я в это не очень верил. В любом случае, это был люфт во времени, сейчас не нужно было принимать каких-то срочных решений. Нам дали время до 6 утра. По ходу бросили еще несколько мин, чтобы спалось лучше и думалось проще. В 6:00 мы уже были готовы к дальнейшим действиям. Но никто не требовал сдачи.
Сэт: Утро довольно тихо началось - ни обстрелов, ничего.
Брокер: В 10 утра пытались уточнить, придет ли за нами колонна и где она. Перед хутором был глубокий ров и дальше холм высокий. На этом холме россияне показали, что с нами будет, если мы не сдадимся в плен. Российская крупнокалиберная артиллерия положила там в одну ровную линию больше 10 снарядов.
Как мы потом узнали, стрельба велась с территории РФ. Они продемонстрировали нам свою высокоточную артиллерию, как она выкладывает лининю.
Тогда Дед задал вопрос Клёну, командиру батальона россиян: «Как же так, мы договаривались о «коридоре», обмене пленных?» А по ходу переговоров мы уже передали им всех пленных. Это было одно из условий обеспечения нам «зеленого коридора» - так мы себя полностью обезоружили. А ему в ответ – «Во-первых, техника за вами не придет. А во-вторых, все то, о чем мы договаривались, нашему руководству глубоко по фене». И уже где-то к обеду пошло жетское требование о сдаче.
Сэт: Помнишь, он еще командиру Кривбасса сказал: «Бери своих людей и быстро выходи, потому что будет жарко». А тот ему раза четыре повторял, мол, как я уйду, у меня же тут мои 200-е и 300-е. Аж кричал на него этот русский, а тот говорит – я не уйду, я жду колонну, которая придет за «Донбассом». Тот помолчал и говорит: «Российская армия делает строгое различие между войсками, боевыми подразделениями армии, и Нацгвардией и «Донбассом».
Брокер: И они вышли. Ночью с нами оставались трое командиров: Дед, Лермонтов и Артист. Гал, еще когда вернулся с переговоров (а Яцик ушел), то подошел к своим и сказал: «Ребята, вариантов нет, надо уходить».
Сэт: Маленькими группами ребята, которые были не согласны сдаваться, уходили.
А почему вы не ушли тогда же?
Сэт: У нас была все-таки надежда на колонну. Но мы с тобой думали, помнишь, отвалить?
Брокер: Мысли уйти уже возникали. Но в ночь стало известно о колонне, что она якобы придет с утра из Комсомольска, мы сядем и уедем. Мало в это верилось, но нам сказали, что в Комсомольске находится наш комбат, и он занимается формированием колонны.
Информацию всю о колонне и дальнейших действиях формировали Дед и Лермонтов, поскольку они напрямую общались с Семенченко. Они единственные офицеры, которые остались. Лермонтов - майор, зам начальника штаба, кстати, российский офицер в отставке. А Дед - командир роты, полковник в отставке, морпех. Они пользовались уважением, достаточно внятно оценивали ситуацию и вели переговоры. Дед умело очень долго оттягивал момент сдачи. И даже эта колонна, которая была придумана – она нам дала часов 12 времени, чтобы еще раз переоценить ситуацию, свои возможности, и принять решение. В это время никто не воевал. Были выстрелы провокационные со стороны ДНР – в самом поселке находился их казачий корпус. Их снайпера ходили вокруг и иногда стреляли по нашим позициям, чтобы сорвать переговоры. Но мы не велись.
Последний аргумент россиян был: «Если весь батальон не выйдет, мы уничтожим всех раненых».
Сэт: А раненых было очень много тяжелых, лежачих. Серьезные осколочные ранения, в том числе, конечностей. Многие не могли ходить.
Брокер: У Яра, который занимался медицинской помощью, руки по локоть были в крови. Из подвала, куда я только заглядывал, доносились стоны и крики.
Дед вел переговоры, и стало понятно, что никакой колонны не будет, это всего лишь затягивание времени. Выйти с нами собирались несколько человек. Расчет был такой: если это будет батальон, мы будем принимать бой. Если взвод – мы тоже были готовы принять бой, понимая, что этот бой будет последний. Но принципиально о сдаче, во всяком случае, у нас двоих не было мысли - это было против внутренней природы.
Я человек взрослый, и понимаю, что такое человеческое зверство и ненависть, жизненный опыт познакомил с проявлением нижайших человеческих качеств. Потом, в Уголовном кодексе есть статья за добровольную сдачу в плен – за это дают до 10 лет. Да и вообще, как это – сдаться в плен, чтоб тебя все вокруг предателем считали всю жизнь? Не знаю, как потом смотреть людям в глаза.
Сэт: Поскольку мы добровольцы, взяли в руки оружие и подписали контракт - мы присягнули на верность Украине и не имели права оставлять это оружие. У нас было много боеприпасов – мы могли еще долго отстреливаться.
Брокер: Пошла жесткая команда по сдаче в плен. Они уже объявляли время: остался час, полчаса. И всё больше людей уходило в плен, включая тех, кто раньше собирался держать оборону. Выстроилась колонна в один ряд, они шли по дороге вдоль поля.
У ответственных командиров, Лермонтова и Деда, была основная задача сохранить жизни людей любым способом. Они понимали, и им объяснили наглядно – что всех сожгут «Градами» и высокоточной артиллерией, никто живым не выйдет. Люди в батальоне были разные. Не каждый готов стать «смертником». Одно дело - военная операция, а второе – когда ты уже увидел, как десятки людей умерли в течение дня. И сейчас, в общем-то, наступила твоя очередь.
Произошла деморализация. Она была поэтапной: первый этап - расстрел в поле, второй - артиллерийский расстрел на хуторе, третий - когда в ходе переговоров вернули пленных русских в надежде, что нам дадут «зеленый коридор». И 4-й этап - когда люди узнали, что никакого коридора не будет и колонна не придет. Единственное условие, на котором они настаивали – чтобы русские дали им статус военнопленных.
Им обещали, что будет статус?
Сэт: Да, сказали, что выведут в буферную зону, и тому подобное.
Брокер: Их передали подразделениям ДНР на следующий же день, и сейчас они находятся в подвалах донецкого СБУ. И неизвестно, что с ними произойдет дальше. Они не имеют статуса военнопленных. Единственное, в чем русские выполнили обещание – они отпустили раненых и медбрата с ними. Кого-то они обменяли, человек семь из «Донбасса», по каким принципам – мне неизвестно.
Сколько было таких групп, которые решили выходить, как вы?
Брокер: Гал – одна группа, самая большая, с ним было человек семь. Лавр - вторая. Призрак - третья. Мы - четвертая группа, и пятая после нас. Гал безболезненно прошелся, с ним были разведчики, подготовленные к хождению по лесам и полям. Им было проще всего.
Каждый принимал решение самостоятельно – делать это или не делать, и с кем идти. Точно так же каждый решал, сдаваться ему в плен или нет. На тот момент, когда уже почти все сдались, и последние люди шли, мы были еще в позиции принять бой, хотя информация о возможных маршрутах уже у нас была. Единственный момент был - точка выхода, чтобы она была незаметной. Не хотелось на самом старте принимать бой, потому что нас оставалось всего четверо.
Сэт: У меня в руках была уже граната с выдернутой чекой – но ребята уговорили отстреливаться до последнего, а потом уходить.
Сэт: Обидно, что многие кричали: «Мы не будем сдаваться, мы себя подорвем». А когда дошло до дела, все дружно сняли жилеты, вывели из строя оружие и пошли сдаваться.
Разве подорвать себя – это выход?
Сэт: Я помню, как Легионер – человек, с которым я начинал весь этот путь - рассказывал жизненную историю. Афганец один говорил, дословно: «Лучше взорвите себя гранатой, потому что в плену вы будеет доедать свой хер, улыбаться и говорить спасибо. И так каждый день». Эти слова мне запали в память, и у меня не было сомнений.
Брокер: Перед сдачей в плен некоторые напились самогона, они готовились по-своему к чему-то. Я видел, как один пьяный идет, второй, третий. А потом, когда подошел Дед – почти все уже ушли, человека три его ждали. Он посмотрел на нас и говорит: «Я понял, вы остаетесь». – «Остаемся».
Сэт: Тут слезы из глаз ливанули…
Брокер: Да, он обнял нас всех четверых, по очереди. И сказал последнее напутствие – точку выхода...
Сэт: Я перебью - мы ждали зачистку, от казаков. И дед – не наш, а который жил там с бабкой, пришел и говорит: «Ребята, за вами автобусы приехали, и вас ждут». А кто-то сказал, что это казаки уже за нами. У нас была мысль ждать этих казаков, ##########ов чтобы принимать бой. А Дед нас отговорил от этого, сказал: «Пацаны, не гоните. Скидывайте с себя броники и налегке максимально выходите. Мы идем за колонной, колонна идет сдаваться, вы пристройтесь сзади – и, по возможности, постарайтесь в кусты куда-то либо в подсолнухи ичезнуть».
Дед сам что?
Сэт: Он пошел сдаваться, потому что не мог принять другого решения: у него были раненые, а это ответственность. Он и сам был ранен в ногу и в руку, и сейчас в госпитале находится. Возможно, его отпустили благодаря тому, что мы не расстреляли этих пленных русских солдат.
Брокер: Когда Дед уже напуствие нам дал, и мы тронулись за остатками колонны, меня увидел Заза, сосед по палатке. Не знаю, что с ним сейчас – он, скорее всего, погиб или в плену, хотя в списках пленных я его не видел. На тот момент, к сожалению, он был уже угашеный. Он был и рад, и расстроен – рад что остались люди, которые не идут в плен, а расстроен - потому что уже был угашеный и уничтожил свое оружие. Тогда он взял полбутылки водки и говорит: пацаны, давайте я буду идти впереди вас и строить из себя клоуна, чтобы на себя отвлекать внимание. Потому что у нас на спинах были автоматы, у нас были рожки. А остальные все были пустые. Он с бутылкой водки шел, пел песни и пританцовывал. А сзади него шли мы — у нас был план дойти до «мертвой точки» и скрыться. Когда мы дошли, Заза сказал мне: «Подари гранату, сейчас я им устрою сюрприз».
Тогда никто не имел права никого осуждать, каждый принимал решение самостоятельно. Всё, что делает человек, правильно - это его решение. Каждый выбирает свой путь. Поэтому я достал и спокойно отдал ему гранату. Понятно, о каком сюрпризе шла речь.
И дальше мы дошли до так называемого «перекрестка» – это просто тропа в поле и овраг. Они уходили направо на холм, а мы - в овраг, который переходил в реку.
Сэт: Там был пруд и высокий камыш, в который мы заскочили. Я шел первый. Хорошо, что была солнечная погода, и я увидел, как блестят растяжки - 2 штуки на уровне головы и колен. Мы дружно их переступили.
Брокер: Там высокие берега, все заросшее камышом, а посредине – река, но она мелкая, скорее, ручей. И большой овраг. Километра полтора мы шли по этому руслу, пока не зашли в тупик. А в тупике уже затаились и ждали темноты.
Сэт. Несколько раз проезжала БМП российская.
Брокер: Останавливалась прямо над нами.
И не замечала вас?
Брокер: Нет, камыш был высокий. Мы у стенки оврага сидели в камыше.
Сэт: Ясно был слышен русский акцент. Мы думали, что они искали нас – а они ехали к подбитому танку и там довольно долго ковырялись. Мы же два танка их подбили. А потом подъехал их пустой «Камаз». И мы с одного берега оврага переместились на другой. И «Камаз» проехался прямо по этому краю – если бы мы не ушли, он бы прямо по нам проехал.
Мы подождали темна - часов 10 было, когда мы начали потихоньку уходить. Шли полями, была куча растяжек. Бывало такое, что мы все вчетвером запутывались в растяжке. Резать ее не рисковали. Есть такие растяжки, которые разрезаешь – и происходит взрыв.
Хорошо, что у Пушкина была карта Донецкой области, и когда было ясное небо, безоблачное - мы ориентировались, чтобы идти запад-юго-запад. Сначала хотели идти на Комсомольское, а потом СМС-кой пришла новость о том, что Комсомольское уже под сепарами.
Как вы потерялись?
Сэт: Ночью мы зашли в деревню небольшую, чтобы попить воды. Но воды там не нашли, там был виноград. Мы его нарвали и пошли по дороге.
Брокер: Мы дальше шли по степям. И из-за того ,что мы очень часто обходили различные «секреты» и расположения русских частей, а они были практически в каждой лесополосе – то сбивались с курса и ночью могли идти не в ту сторону. Мы шли по пути наименьшего сопротивления. Где ночью можно было пройти – там и проходили. Единственное условие было не идти назад. В любую сторону должно было быть качественное движение. Одним из ориентиров для нас был свет. Мы уже двое суток не пили воды, происходило обезвоживание. Нам нужно было найти колодец, а свет для нас был признаком населенного пункта. Подходили на один свет, на второй – а это были копанки. Они понятно что под сепарами, незаконные, нас даже сторож мог сдать.
Сэт: Мы вообще не шли на контакт с местным населением, шли ночью, а днем спали, не рисковали контачить с ними.
Как вы питались эти дни?
Сэт: Виноград, арбузы, подсолнечник. ("Я на подсолнухи и семечки теперь, наверное, лет сто смотреть не смогу", - сказал мне Сэт при встрече – LB.ua).
Брокер: Помидоры, зеленые даже, капуста. По огородам. Если находились целый день под солнцем в подсолнухах – до этого каждому по кочану капусты, и целый день каждый ест. Больше ничего не было. Села, в которые нам удалось зайти, оказались очень бедными на продукты, там почти ничего не было на огородах. Первые трое суток было достаточно просто – был резерв организма, и мы могли вообще не есть. Это было не главное. Я когда после 2-х суток глотнул воды - такое было впечатление, что поел борща.
Первыми вопросами были вода и информация. Мы вышли из подсолнуха и решили пройтись по грунтовой дороге между полями. Растянулись, как положено, между нами расстояние было 5 метров, шли цепью. И впереди была лесополоса, которая примыкала к дороге. Поскольку мы от трассы были очень далеко, то решили, что там нет «секрета», хотя до этого практически в каждой лесополосе «секреты» были. Засады, дозоры, просто стоянки российских войск, техника, БТР.
Подошли мы к лесополосе и услышали команду: «Стой, кто идет!».
А кто шел первым?
Сэт: Я, по-моему. Предыдущий был момент на второй день, когда мы шли. Мы сняли с себя все опознавательные знаки, и из лесополосы тоже был голос: «Стой, кто идет!» - Ну, я чисто по-русски ответил, что свои, разведка - и мы пошли дальше. И прокатило, прошли без проблем. Хотя там стояла БРДМ или БМП в кустах.
Брокер: А в этот раз человек не поверил. И мы все поняли, что попали.
Он говорит: «Так кто?» - «Военная разведка». - «Какая военная разведка?» - Я говорю, что России. Тоже не катит. Дмытро говорит: слушайте, мы вообще воду ищем. Давно ходим, воды нет, дайте воды. А он говорит: «Оружие на землю». Дмытро ему: «Подожди, дай воды попить, а потом оружие на землю». Начали чушь всякую городить, прикалываться.
Сэт: Прикалываться – это громко сказано. Тогда было не до приколов совсем, в тот момент (сам смеется – LB.ua).
Брокер: По тексту это были приколы. Говорили больше мы с Сэтом вдвоем, мы по-русски неплохо говорим.
Сэт: А два других пацана говорили по-украински - мы им сказали, что лучше молчать.
«Секрет» - это были россияне или ДНР-овцы?
Брокер:
Россияне. Они действовали строго по уставу – судя по тому, что я изучал в армии. Он трижды сказал: «Стой, кто идет», дважды: «Оружие на землю», сказал: «Буду стрелять». Он демонстративно перезарядил автомат. Это устав караульной службы. А выстрел в воздух предупредительный?
Сэт: Выстрел был не в воздух, а где-то в 2 метрах от нас, трассерами он дал. После чего мы начали валить.
Брокер: В общем, в тот момент, когда он стрелял, в него летело уже штук пятнадцать пуль.
Вы начали первыми?
Брокер: Да, мы раньше начали стрелять, хотя он раньше приготовился и перезарядил автомат. Благодаря штурмовым операциям в Иловайске, мы приобрели опыт реакции ведения боя. Если бы они начали стрелять раньше – мы бы полегли. У них был пулемет ПКР, 3 автомата, плюс, наверное, другое вооружение. Но они практически ничем не воспользовались. Я попал трассерами ему в область груди точно, и он засветился как фонарь («трассера» – разг. трассирующие пули, снаряды. Они светятся в темноте и оставляют за собой дымный след - LB.ua).
Этот фонарь осветил почти всю их позицию – я увидел, где стоит пулемет и где находится третий человек. И это дало мне возможность дальше вести прицельный огонь.
Сэт: У нас было 4 автомата, и мы все начали туда плотно вести огонь.
Брокер: У нас не было задачи всех уничтожить. Мы предполагали, что рядом могут быть другие «секреты» и тяжелая техника. Поэтому после 1-го удара мы начали бежать. Потом еще остановились, ответили - и побежали дальше. Потом был ответный огонь, очень вялый, из пулемета. Практически одиночными патронами – было понятно, что тот, кто стреляет, серьезно ранен. Еще повезло, что в пулемете были трассерные пули тоже. Они показывали линию огня - ту линию, куда не нужно было бежать. И влево-вправо мы разбежались. Бежали довольно долго – метров пятьсот.
Сэт: Ну, меньше. Мы бежали втроем, потом заметили, что нет Брокера. Начали звать его. Ответа не последовало. Мы услышали что подъезжает какая-то техника - и приняли решение отходить. Подумали – он либо отошел, либо погиб. Был бы он ранен, он бы подал какие-то звуки, попросил подождать. А была полная тишина, и вдалеке я услышал, как ехала БМП. Получается, мы зашли втроем им (российским военным - - LB.ua) в тыл, и засели в подсолнечном поле. Мы отчетливо слышали, как они кричали в рацию, пускали осветительные ракеты. Видели, как движется этот БМП, за горизонтом как бы отблеск передвигался – и решили отбежать.
