> Если целью Путина было ухудшить жизнь крымчан, то у него получилось – Николай Семена
>
> Украинский журналист Николай Семена после выезда из Крыма в начале 2020 года продолжает работать на материковой части Украины и в том числе освещать крымские темы. Работа журналистом Крым.Реалии на самом полуострове обернулась для него уголовным преследованием за «призывы к нарушению территориальной целостности России» и двухлетним условным сроком с временным запретом на публичную деятельность.
>
> Российские следователи посчитали материал о гражданской блокаде полуострова, опубликованный на сайте Крым.Реалии в рубрике «Мнения», призывом к нарушению территориальной целостности России согласно статье 280.1 Уголовного кодекса. Николай Семена утверждает, что в своих материалах он реализовывал право на «свободное выражение мнения», а Министерство иностранных дел Украины, Госдепартамент США, Евросоюз и ряд международных организаций осудили вынесенный журналисту приговор.
>
> В этот раз Николай Семена по приглашению ведущей Катерины Некречей вновь стал гостем Радио Крым.Реалии .
>
> – Николай, как вы себя чувствуете сейчас, после выезда с полуострова, в профессиональном плане?
>
> – Аннексия Крыма разделила мою жизнь на три части. Первая – это работа на украинские СМИ в течение почти 30 лет, до 2014 года, потом два года подпольной работы в Крыму для киевских изданий, в том числе для Крым.Реалии . И только после суда начался третий этап, когда я смог вернуться в украинскую журналистику. Для меня это, в принципе, возрождение.
>
> – Так получилось, что вы приехали в Киев – и вскоре начался карантин из-за пандемии коронавируса. Тяжело было приспособиться к этому?
>
> – После приезда я успел побывать на нескольких телеканалах, смог принять участие в президентском форуме по деоккупации Крыма. Для меня серьезного изменения работы не произошло. Ведь в Крыму, работая на Крым.Реалии , я делал это в удаленном режиме, как и сейчас, во время коронавируса. Поэтому те навыки, которые были приобретены тогда, пригодились и сейчас. Конечно, это сложнее, чем обычная журналистская практика, но кардинально ничего не изменилось. Я посвятил большую часть жизни работе собственным корреспондентом различных изданий в Крыму. Если бы я уехал из Крыма тогда, в 2014-м, для меня это было бы равносильно уходу с поля боя – я не мог этого допустить.
>
> – Вы назвали это подпольной работой.
>
> – Да, потому что мы постоянно были под колпаком ФСБ. Меня вскрыли только тогда, когда в Крыму появились так называемые кибервойска. Они смогли проследить все мои связи и насобирали материалы для уголовного дела. Когда меня раскрыли, я понимал, что мне нужно ехать на материковую Украину, что в Крыму мне делать нечего. Во время расследования было постоянное наружное наблюдение, когда я появлялся в городе, они следили за тем, что я делаю в компьютере, прослушивали все средства связи. Бывало, что я видел этих людей, как они фотографировали меня даже во время встреч с друзьями. Словом, естественно, мне не дали бы работать как раньше – писать правду. Так что в итоге при первой же возможности я выехал.
>
> – Все это напоминает шпионский фильм! При том, что вы не шпион, а журналист, освещающий определенные события, то есть занимающейся профессиональной деятельностью. Как вы смогли продержаться в таком стрессе?
>
> – Хотя журналистика принципиально отличается от шпионажа, в России сейчас журналистов преследуют как раз за шпионаж (очевидно, имеется в виду дело бывшего журналиста «Коммерсанта» Ивана Сафронова – КР). Любая связь с коллегой за границей трактуется как шпионаж. Сначала за международные связи обвиняли адвокатов, потом ученых, теперь журналистов. Хотя это принцип журналистики – сверять свои материалы и взгляды с тем, как это смотрится в мире. К 2014 году мы в Крыму очень привыкли к свободе. Вместе с нами, украинскими журналистами, свободно работали российские. Но с 2014-го журналистов в Крыму разделили на две большие касты: это российские журналисты, которых везде пускали и предоставляли им всю информацию, а нас, украинских, фактически загоняли в подполье. Сначала нас перестали пускать на пресс-конференции, давать пресс-релизы, не позволяли брать интервью у тех, с кем мы хотели поговорить. Оккупационные власти распространили по предприятиям, по министерствам письмо, в котором руководителям запрещалось предоставлять любую информацию перечисленному списку СМИ и журналистов. В начале ведь у нас был корреспондентский пункт
> Крым.Реалии , но потом мы обнаружили, что у входа стоит видеокамера и записывает всех. Мы вынуждены были сменить офис – но слежка началась и там. В итоге работать пришлось удаленно. Конечно, мы не собирались переходить на шпионские формы работы, изучать правила конспирации. Я как-то написал в статье о том, что раз российские спецслужбы работают против журналистов, это признак непрофессионализма этих спецслужб, потому что журналист – легкая добыча. Зачем все это делать, если он пишет открыто? Купи газету или залезь в интернет и прочитай, над чем работает журналист, что он думает и так далее. Зачем следить?
>
> – Собственно, вас и обвинили в «призывах к нарушению территориальной целостности России» как раз за журналистский материал. Как российское следствие доказывало это?
>
> – Я участвовал в дискуссии по поводу блокады Крыма, и там повод для преследования нашла совершенно непрофессиональная экспертка из Следственного управления ФСБ Ольга Иванова. Она на голом месте увидела эти призывы, которые тогда подпадали под статью 280.1 Уголовного кодекса России. На суде экспертиза была полностью раскритикована, но суд, естественно, не принял это во внимание. Так, экспертка с высшим образованием на 20 страницах допустила 76 ошибок – но суд был уже запрограммирован. Санкция статьи тогда предусматривала до 5 лет лишения свободы, а уже сейчас появилась статья 280.2, где можно засудить «нарушителя территориальной целостности России» на срок от 6 до 10 лет. Вот такие условия для свободы слова создает Россия в том числе и в Крыму.
>
> – В позднесоветское время вы застали нечто похожее? Сложно было писать на темы, неугодные для власти?
>
> – В 80-е я работал редактором газеты в Симферополе, и тут началось возвращение крымских татар. Начался очень сложный и в то же время очень интересный период. Вопреки рекомендациям власти, мы начали писать репортажи с митингов, которые проводили крымские татары, из тех мест, которые называли самозахватами, публиковали теоретические статьи о межнациональных отношениях. Нас вызывали в райком и критиковали за это, а мы отвечали: мол, мы же должны знать, что думают и планируют крымские татары. Конечно, это была просто отмазка. Мы сочувствовали тем, кто приезжал на свою родину, и в силу возможностей помогали им обустраиваться. Мы поняли, что вся советская пропаганда насчет крымских татар – это ерунда, которой засоряли наши мозги. Стыдно Крыму без крымских татар.
>
> – Как вы сейчас определяете для себя взаимоотношения журналиста и власти?
>
> – Журналистика – один из видов общественной деятельности, где можно реализовать свои детские, может, наивные представления о честности, справедливости, долге. В последние годы Советского Союза роль журналистики менялась от приводных ремней власти до свободной трибуны. Сейчас в Крыму СМИ прошли обратный путь и стали приводными ремнями власти: что бы власть ни сделала, телевизор вечером похвалит. В России журналисты точно так же оправдывают обнуление сроков президента Владимира Путина, хотя это не вяжется ни с логикой, ни со справедливостью и так далее. Тем не менее появляется послушное большинство, которое это оправдывает. В цивилизованном же мире принято писать о власти либо ничего, либо плохо. Ведь если власть, существующая на деньги налогоплательщиков, работает хорошо, то это норма, за это хвалить нельзя. И потом, похвала власти не приносит пользы. А если журналисты вскрыли недостаток, и теперь кто-то добивается его устранения – это уже совершенствование жизни, и именно в этом заключается задача СМИ. Для Крыма это должно стать законом.
>
> – Нужна ли независимая журналистика в классическом виде в современном цифровом мире? Где множество популярных блогеров с разными мнениями, а с другой стороны телеканалы, которые финансируются кем-то и несут соответствующую повестку?
>
> – Независимая журналистика будет нужна всегда, и не придет такое время, когда общество перестанет в ней нуждаться. Конечно, она будет меняться, перетекать из одной формы в другую, осваивать новые технические носители распространения информации. Тем не менее общество будет всегда нуждаться в независимом экспертном мнении – точно так же, как в промышленности, в сельском хозяйстве, которые, кстати, тоже меняются. Думаю, нужно различать блогеров, разных людей, которые случайно появляются в информационном пространстве, ботов и производителей разных фейков – и независимую аналитическую журналистику. В дальнейшем журналистика будет делиться именно на информационную и аналитическую.
>

> Card (Card) писал (а) в ответ на сообщение:
>>Какое?
>> Свідомий (Свидомый) писал (а) в ответ на сообщение:
>>Слышь, парень, тут ваш Турчинов, в первых рядах готов переть на Крым, а ты как всегда, на рыбалке?
quoted2