В силу особой, редко встречающейся жестокости при осуществлении геноцидных практик в обращение в польской литературе введено понятие genocidium atrox, употребляющее латинское обозначение для действия жестокого, дикого, страшного. Впервые эту концепцию использовал профессор Рышард Шавловский, подчеркнув, что от немецких и советских преступлений украинский геноцид отличался нанесением жертвам садистских телесных, психологических и моральных пыток [3]. Характерно это преступление:
Истребление всего польского населения происходило мгновенно, в определенное время и в данном населенном пункте и касалось всего населения поляков от младенцев до стариков. Это не оставляло шансов на спасение жертв.
Геноцид сочетался с применением самых жестоких пыток, относящихся к традициям XVII и XVIII веков казаков и гайдамаков. У же тогда применялось рубить жертв топорами, бросать раненых в колодцы, тащить на лошади, выкалывать глаза, выщипывать языки и т. Таких варварских поступков немцы, даже советы (как правило) не совершали.
Если германские и советские геноциды совершались исключительно «специализированными» преступными формированиями, то в отношении украинского геноцида было иначе. В этом случае наряду с доминирующей бандеровской украинской повстанческой армией, особенно в крупных геноцидных акциях, участвовали также десятки тысяч местных украинских крестьян, соседи, банды, вооруженные топорами, вилами <nobr>и т. д.</nobr> Иногда их сопровождали женщины, придатки и даже украинские дети, занимавшиеся массовым разбоем имущества, поджогами и добиванием раненых Поляков.
Убийства касались смешанных браков, к преступлению были вынуждены украинские члены семей убить своего польского супруга.
Убийства совершали не оккупанты извне, а сограждане той же страны, жители Второй Польской Республики.
Украинское государство и общество никогда не осудили преступников, не осудили преступления. Украинская сторона в отношении геноцида, совершенного Организацией украинских националистов-Украинской Повстанческой Армией, демонстрирует тактику замалчивания или искажения фактов, иногда даже их фальсификации