Московская и Литовская Русь
В эпоху раскола древней Руси на Московию и Литву слово «русин» сохраняется, как и прежде. При этом оно все чаще употребляется в наднациональном значении. Это хорошо видно в "Хождении за три моря" А. Никитина, написанного в конце XV века. «Ханъ у меня взял жеребца, а увҍдал, что яз не бесермянин — русинъ «. «Русин» здесь служит антитезой «бесермянина», т. е. мусульманина. «Русинами» могли называть себя как подданные Московской, так и Литовской Руси, подчеркивая противоположность иностранному происхождению.

И пошли мы, заплакав, на двух судах в Дербент: в одном судне посол Хасан-бек, да тезики, да нас, русских, десять человек; а в другом судне — шесть москвичей, да шесть тверичей, да коровы, да корм наш.

Источники Московской Руси конца XV века и вплоть до конца XVII века фиксируют употребление этнонима «русин» в качестве самоназвания в разных по жанру памятниках — разговорниках, деловых памятниках, повествовательной литературе. Отмечалось использование термина в простонародном языке северных великорусских губерний даже в начале XX века.

Например, в Соборном уложении 1649 года более 35 раз встречаются сочетания русские люди и русский человек, однако просто русские — всего лишь два раза (Глава XX, параграф 69).

Постепенно второй компонент стал употребляться всё реже, и произошла субстантивация.