К.МАРКС ЛЮБОПЫТНАЯ СТРАНИЧКА ИСТОРИИ
Манчестер (Англия), 18 мая 1858 г.
Вскоре после окончания последней войны с Россией в газетах появилось сообщение, что некий Мехмед-бей, полковник турецкой армии, он же г-н Бандья, бывший полковник венгерской армии, покинул Константинополь и с несколькими польскими добровольцами отправился в Черкесию. По прибытии туда он сразу же стал чем-то вроде начальника штаба у Сефер-паши, вождя черкесов. Те, кто знал предыдущую карьеру этого венгерского освободителя Черкесии, нисколько не сомневались в том, что он поехал в эту страну с единственной целью — продать её России. В свое время было публично и неопровержимо доказано, что этот человек был в Лондоне и Париже шпионом, состоявшим на жалованье одновременно у французской и у прусской полиции. Не удивительно, что около месяца тому назад в европейских газетах промелькнуло сообщение, что Бандья, он же Мехмед-бей, был действительно уличен в изменнической переписке с русским генералом Филипсоном и что состоявшийся над ним военный суд приговорил его к смертной казни. Тем не менее вскоре после этого Бандья внезапно очутился в Константинополе и, изображая из себя жертву интриги, со свойственной ему наглостью объявил, что все эти рассказы об измене, военном суде и т. п. являются чистейшими выдумками его врагов.
Нам в руки попали важнейшие из документов, касающихся этого любопытного эпизода черкесской войны, и мы приведем здесь некоторые выдержки из них. Документы эти были доставлены в Константинополь поручиком польского батальона в Черкесии Францишеком Стоком, который был одним из членов военного суда, осудившего Бандью. Документы эти в комментариях не нуждаются.

(документ № 4) Признания Бандьи на военном суде:
«Мне надоел долгий допрос, и я представляю комиссии это признание, написанное мной собственноручно и подписанное мной. Я надеюсь, что мои судьи, поскольку я своим признанием избавляю их от долгой и трудной работы, скорее согласятся вспомнить, что с моей судьбой связана также судьба моей ни в чем не повинной семьи . Прежде мое имя было Янош Бандья из Иллошфальвы; мое нынешнее имя Мехмед-бей, возраст — 40 лет, моя религия раньше была римско-католической, но в 1853 г. я принял мусульманство... Моя политическая деятельность... направлялась прежним вождем моей страны Лайошом Кошутом... Снабженный рекомендательными письмами моего политического вождя, я 22 декабря 1853 г. прибыл в Константинополь... Я вступил в турецкую армию в чине полковника. В это время я часто получал от Кошута письма и инструкции, касающиеся интересов моей страны. В то же время Кошут отправил оттоманскому правительству послание, в котором он горячо рекомендовал туркам остерегаться союза с Францией, Англией или Австрией и советовал им лучше связаться с итальянскими и венгерскими революционерами... Согласно инструкциям, которые были мне даны, я должен был тем или иным путем вступить в ряды войск, предназначенных для действий на черкесских берегах... Прибыв в Черкесию, я первое время ограничился изучением положения дел в стране и передачей моих наблюдений моим политическим друзьям... Я старался сблизиться с Сефер-пашой... Согласно инструкциям, я должен был предупреждать всякие наступательные операции со стороны черкесов и противодействовать всякому иностранному влиянию в Черкесии. Незадолго до моего отъезда из Константинополя полковник Тюрр, который получает инструкции из того же источника, что и я, и с которым я много лет был политически близок, получил приказ присоединиться к греческому восстанию. Генерал Штейн (Ферхад-паша), тоже принадлежащий к нашей партии, был направлен в Анатолию. Что касается плана сближения с Сефер-пашой, то он удался, и весьма скоро я приобрел полное его доверие. Завоевав это доверие, я уже мог легко следовать моим инструкциям и выполнять их... Я убедил Сефер-пашу, что после войны Черкесия будет возвращена под власть султана... Турецким командирам я доказывал, что всякие наступательные операции их войск будут опасны, ибо черкесы... в критический момент их покинут. Обстоятельства благоприятствовали мне, и, хотя русские отправили свои войска на театр военных действий, оставив свои границы без прикрытия, они все же не подверглись сколько-нибудь серьезным набегам черкесов. Моим политическим вождям я регулярно отправлял донесения о моих тайных действиях... В то же время я натолкнулся на людей и обстоятельства, которые противодействовали моим планам. Я имею в виду прибытие в Анапу британского консула г-на Лонгуорта. Г-н Лонгуорт имел предписание заставить Сефер-пашу организовать на средства Великобритании отряд из 6000 черкесов и отправить его в Крым... Я получил подобное же приказание от турецких властей, но в то же время мои тайные вожди прислали мне самый решительный приказ приложить все усилия к тому, чтобы свести на нет миссию британского консула... В разговоре, который я имел с г-ном Лонгуортом... я просил предоставить мне должность в британской армии в чине полковника или сумму в 10000 фунтов стерлингов... Г-н Лонгуорт думал привлечь меня на свою сторону, предложив мне 50000 пиастров... Моя интрига увенчалась успехом. У князя Сефера, столько раз обманутого пустыми обещаниями, возникло подозрение, и он наотрез отказал консулу в выполнении того, чего тот требовал от его народа... В это время я нажил себе врага в лице князя Ибрагима Карабатыра, сына Сефер-паши, который был назначен командовать 6000 черкесов...
21 марта 1856 г. Сефер-паша уведомил меня, что национальное собрание постановило отправить депутацию к турецкому, французскому и британскому правительствам, чтобы просить их о воссоединении Черкесии с Турцией. Я добился того, что Сефер-паша включил меня в эту депутацию... По прибытии в Константинополь... я представил моим политическим друзьям и Кошуту подробный отчет о положении в Черкесии... В ответ я получил инструкции, которые предписывали мне связаться с полковником Тюрром и генералом Штейном и вести дела сообща с ними, привлекая как можно больше венгров. В то жe время я установил связь с Исмаил-пашой, главой почтового ведомства Оттоманской империи, черкесом по происхождению, который казался мне патриотом, способным на жертвы для своей родины. Я совещался с ним относительно способа, с помощью которого мы могли бы отправить в Черкесию оружие, боевые припасы, инструменты для оружейных мастеров, а также послать туда хороших офицеров и ремесленников. Но настоящий план экспедиции был составлен генералом Штейном, полковником Тюрром и мной. Капитан Франкини, военный секретарь русского посланника, присутствовал на нескольких наших совещаниях. Нашей целью было переманить Черкесию на сторону русских мирным, медленным, но верным путем...

Если бы удалось подчинить Черкесию моему и генерала Штейна руководству, то наш план должен был бы состоять в следующем:
1) избрать какого-нибудь местного князя, который подчинил бы своему управлению всю страну;
2) убедить черкесов, что им нечего ждать помощи ни от султана, ни от какой-либо другой державы;
3) деморализовать горцев военными поражениями — поражениями обдуманными и заранее подготовленными;
4) добиться, чтобы они признали царя своим номинальным верховным государем, которому они не платят никакой дани, но гарнизоны которого они допускают в свою страну... Этого князя предполагалось окружить привезенными в Черкесию венграми; наиболее способных из них надо было поставить на важные посты...

Капитан Франкини уверял меня, что Россия добивается только формального подчинения... знаки императорской милости, деньги и русские ордена должны были сделать остальное...........
(Подпись) Мехмед-бей»