17 июля (1648). Мы стояли под Райгородом, когда во время самого обеда пришло известие князю о том, что казаки с утра добывают Махновку, имение киевского воеводы Тышкевича, который просить подкрепления. Князь тотчас бросил обед и поспешил с тысячью отборной конницы. День был чрезвычайно бурный, но князь все-таки шел к Махновке, приказавши обозу с остатком войска идти в Быстрик, имение того же пана воеводы. Когда мы приближались к Махновке, в четверти мили от Быстрика встретил нас п. воевода киевский, который выехал в поле, чтобы скорее повидаться с князем и поблагодарить его за ту готовность, с какою он поспешил на выручку Махновки. После всех приветствий п. воевода, по неведомой причине, всячески отговаривал его прекратить поход, измышляя различные предлоги, лишь бы прекратить дело. С другой стороны войско, настроенное уже в известном направлении, настойчиво домогалось продолжать путь; наконец, после долгого совещания, направились к Махновке и п. воевода киевский вместе с нами.
Пока длились наши переговоры в поле, казаки, взявши тем временем город, уже штурмовали замок, в котором заперлась хоругвь надворных казаков воеводы, под начальством п. Льва, а вместе с ними множество шляхтянок, евреев и евреек, и раньше, чем мы подоспели, взяли сперва монастырь бернадинов, стоявший позади замка, а оттуда повели приступ на самый замок, которым вскоре и овладели.
Когда мы приблизились, нескольким хоругвям было приказано занять позицию на горе, господствующей над городом; но те, незнакомые с положением местности, бросились туда с бесполезными возгласами, чем обратили на себя внимание неприятеля, который, собрав наскоро в городе возы, вышел в поле и расположился табором вблизи города. Прежде чем наши хоругви обогнули реку, которую далеко нужно было объезжать по плотине, неприятель успел к вечеру настолько прочно построить табор, что хотя мы целую ночь беспокоили его нападениями, но ничего уже не могли сделать; перед рассветом отступили на гору за речкою и там, притаившись за горою, ожидали утра. Взявши замок раньше нашего прибытия, неприятель вырезал всех бывших в нем поголовно, только п. Лев спасся благополучно с несколькими товарищами; мы также не мало пострадали бы от казаков, если бы у них не подмокли самопалы; однако, не смотря и на это, они не допустили нас до приступа.

23 июля. Пришли на ночь в Росоловку в двух милях от Старо-Константинова на границе Волыни, неприятель же, вырезавши накануне много шляхты в Полонном, начал показываться под Ст.-Константиновым со стороны Нового Константинова. Здесь под Росоловкою мы простояли целый день, ожидая нападения.

25 июля. Утром заложили лагерь под самым городом между рекою Широю с одной стороны и Случью с другой. Неприятель не показывался, и только после полудня стража дала знать о его приближении. Подъездной отряд поймал языка, который рассказал, что Кривонос идет без орды с 50,000 казаков. Тогда князь расставил все силы в поле в боевом порядке, хоругви князя Доминика в количестве 1,500 и своих 4,000 человек, ибо множество людей, уходивших с князем из Заднепровья, разбрелись в разные стороны, перейдя на правый берег Днепра. Подошел неприятель и расположился на противоположном берегу Случи на горе; войско его было бесчисленно, между тем как с нашей стороны была кучка около 6,000 человек или немногим больше.
Неприятель хотел было немедленно начать серьезное наступление, но Осинский с отрядом пехоты в 1,200 человек засел у переправы и усиленно защищал ее. Князь приказал из разных пунктов навести на них пушки, которых выстрелы слегка разили неприятеля. Затем один из княжеских офицеров, молодой человек Гавриил Аксак, имевший собственный отряд кавалерии в 800 человек, просил князя о позволении начать с этими силами атаку раньше прочего войска; князь долго колебался, ибо это было почти равносильно тому, чтобы пытаться вилами достать солнце, наконец разрешил после долгого раздумья. Отряд Аксака тотчас пустился вброд, за ним охотно пошли на приступ и другие хоругви. Заметив это, неприятель столь многочисленный, благодаря неисповедимым судьбам Божиим, начал уходить перед такою горстью народа, а наши, призвав Бога на помощь, пустились в погоню, рубили их до самого табора на протяжении полуторы мили и, хотя не особенно густо, все же усеяли землю их трупами, причем пало с их стороны вероятно до 2,000 человек, а наших очень немного.

26 июля. П. воевода киевский с князем, полковниками и прочею старшиною потратил целый день на совещание, которым подорвал влияние князя Вишневецкого и не допустил его в этот день брать приступом неприятельский табор, как намеревался князь. Между тем константиновские мещане, радуясь прибытию казаков, ночью того же дня тайком доставили в их лагерь пиво, водку, порох и пр; когда это было замечено и доложено князю, он приказал арестовать виновных и казнить около сорока человек. В то время, когда мы целый день провели в совещаниях у Константинова, к неприятелю прибыли в подкрепление 20,000 украинских крестьян, между которыми были и старые казаки; после краткого совещания с ними Кривонос решился, не ожидая нас к себе, наутро идти со всем табором и всеми своими силами атаковать нас, что и было исполнено.