Не много найдётся людей, столь же прославивших СССР, как Сергей КОРОЛЁВ. Но в 1938-м, пытавшие его следователи, сломавшие заключённому челюсть и вскоре, после угроз расправиться с женой и дочерью, добившиеся признательных показаний, вряд ли задумывались о будущей судьбе подследственного.
Ему повезло — первоначально включённый в список врагов народа по первой (расстрельной) категории, Королёв в итоге получил всего 10 лет лагерей. На Колыме, на золотом прииске, он выжил случайно. К систематическому недоеданию и цинге, жестоким морозам и изнурительному труду, добавился террор уголовников. Уголовники безнаказанно эксплуатировали «врагов народа» — его даже перестали гонять на работу, так как он не мог ходить: «Как только наклонюсь — падаю. Распух язык, дёсны кровоточили, зубы повыпадали от цинги». Не работаешь — уменьшают и без того нищенскую пайку. Перед неожиданным спасителем, узнавшим талантливого коллегу, предстал умирающий доходяга: «В немыслимых лохмотьях лежал страшно худой, бледный, безжизненный человек».
Попадание в шарашку Туполева стало и спасением, и началом величайших дел. Но фраза «хлопнут без некролога» надолго стала его любимой присказкой. «Глаза-то у неё (Фемиды) завязаны, возьмёт и ошибётся, сегодня решаешь дифференциальные уравнения, а завтра — Колыма».
В 1965 г., незадолго до смерти великого конструктора, его навестили друзья по туполевской шарашке. Показывая на охрану у ворот, он, академик, дважды Герой Соцтруда, произнёс: «Знаете, ребята, иной раз проснёшься ночью, лежишь и думаешь: вот, может, уже нашёлся кто-нибудь, дал команду — и эти же вежливые охранники нагло войдут сюда и бросят: „А ну, падло, собирайся с вещами!“»
Его смерть стала тяжелейшим ударом для целой отрасли. Последней попыткой спасти пациента стала операция, которую проводил лично министр здравоохранения СССР. Во время операции анестезиолог столкнулся с непредвиденным обстоятельством — для того чтобы дать наркоз, надо было ввести трубку, а оперируемый никак не мог широко открыть рот. Когда-то сломанные на допросе, челюсти пациента неправильно срослись, и он всегда нервничал перед посещением зубного врача.
Сергей Павлович Королёв (1907, Житомир — 1966, Москва) — главный организатор производства ракетно-космической техники и ракетного оружия в СССР и основоположник практической космонавтики. Академик АН СССР. Генеральный конструктор ракетно-космической промышленности СССР, председатель Совета главных конструкторов СССР (1950—1966). По его инициативе и под его руководством был осуществлён запуск первого искусственного спутника Земли и первого космонавта планеты Юрия Гагарина. Дважды Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской премии. Похоронен в некрополе у Кремлёвской стены
Если Вам было интересно это прочитать - поделитесь пожалуйста в соцсетях!
>> >> Осенью 1926 года он переводится в Московское высшее техническое училище (МВТУ) имени Н. Э. Баумана. quoted2
> > И шо? Тогда одна страна была, при том не РФ, а СССР. Где тот СССР теперь? Я тоже жил на Севере РСФСР, и в Прибалтике. И шо я прибалт или московит? quoted1
тогда с чего такой пафос? великий украинец папа русский, мама украинка, которая бросила семью, когда Королеву было 3 года.
Свідомий (Свидомый) писал (а) в ответ на сообщение:
> Я тоже жил на Севере РСФСР, и в Прибалтике. И шо я прибалт или московит? quoted1
Упаси Боже. Ты истинный свидомый, несмотря на то, что жили на Севере России и в Прибалтике. Кстати, а в Прибалтике ты где жил? Случаем не рядом с Гошей Ливонским?
Анкета арестованного, где Королёв вроде как записал себя русским.
«Анкета арестованного, заполненная С.П. Королевым. Бутырская тюрьма, 28 июня 1938 г.» (т. 2, с. 17) Вроде как «заполнил Королёв», но внизу — «Подпись сотрудника, заполнившего анкету». Заполнял Быков со слов Королёва.
Вот в каких условиях заполнялась данная анкета: «По прибытии в тюрьму отец заполнил „анкету арестованного“, в левом верхнем углу которой значилось „вредит.“. В тот же день его сфотографировали анфас и в профиль и вызвали на допрос к следователю — сержанту госбезопасности Быкову. На вопрос: „Вы арестованы за антисоветскую деятельность. Признаете себя виновным?“ — был дан ответ: „Нет, не признаю. Никакой антисоветской деятельностью я не занимался“. Однако уже на следующий день отец подписывает заявление народному комиссару внутренних дел Н.И. Ежову, в котором сознается „в антисоветской вредительской деятельности“. Почему? Позднее он напишет, что к нему применялись репрессивные меры (его унижали, избивали, издевались), но объяснить этим признание несуществующей вины невозможно, не такой он был человек. А объяснение оказалось простым, и отец сам рассказал об этом маме и Марии Николаевне той ночью в ноябре 1944 г., когда после освобождения впервые приехал на несколько дней из Казани в Москву. После того как другими методами воздействия заставить его признать себя виновным не удалось, следователь применил психологический прием. Он заявил, что если отец сегодня не сознается, то завтра будет арестована его жена, а дочь отправлена в детский дом. Отец вспоминал тот ужас, который охватил его, когда он на секунду представил себе, какая участь грозит маме и мне, тогда трехлетней девочке. В том, что угроза может быть исполнена, сомнений не возникало. И он решил во имя спасения семьи соглашаться на допросах с любыми, пусть самыми абсурдными обвинениями, а на суде все отрицать и доказать свою невиновность.» (т. 2, с. 14)
Сомневаюсь, что в тот момент ему было до выяснения национальности, в то время в СССР это был далеко не основной вопрос, ибо, несмотря даже на все перечисленное, исповедовался интернационализм.