> под черниговым негде партизанить.... подполье могло быть... а лесов больших там нет.... севернее в берларусии есть, а в черниговской губернии нет.... quoted1
\"Из-за небывалой жары горят леса на востоке и севере Украины. Больше всего огонь навредил в Черниговской области. Там горит 350 гектаров леса. \" http://www.blik.ua/content/view/10043/204/
> \"Из-за небывалой жары горят леса на востоке и севере Украины. Больше всего огонь навредил в Черниговской области. Там горит 350 гектаров леса. \" http://www.blik.ua/content/view/10043/204/ > > И какой тогда леший там горел? - непонятно quoted1
уважаемый тон.... а вы поедьте и посмотрите.... гореть это что то одно, а вот находится в таком лесу что бы вас не нашли это что то другое.... партизанить можно нормально только там где большие непрерывные массивы леса. а тут только маленькими группами можно бегать и то недолго....
\"МЫ С БАНДЕРОВЦАМИ НЕ ВОЕВАЛИ. А ВОТ КОВПАКОВСКОГО КОМИССАРА РУДНЕВА ЗА ПОПЫТКУ ВЫВЕСТИ СОЕДИНЕНИЕ ИЗ КАРПАТ С ПОМОЩЬЮ НАЦИОНАЛИСТОВ ЗАСТРЕЛИЛА СВОЯ ЖЕ РАДИСТКА...\" Накануне Для партизанской славы воспоминаниями о боевой молодости с корреспондентом \"ФАКТОВ\" поделился бывший руководитель подпольной организации, а затем партизан соединения Героя Советского Союза Маликова киевлянин Иван Тищенко
Этот скромный, но весьма интересный дядечка, бывший педагог, гордился не столько боевыми орденами, сколько врученной самим Ковпаком медалью \"Партизану Великой Отечественной войны\" первой степени, которой, оказывается, наградили немногих, и живых обладателей остались единицы. Увы, когда материал готовился к печати, умер и Иван Никифорович. Не верится. Ведь его голос звучит на диктофонной кассете! Помню, как этот приветливый старик во время прослушивания записи взял скрюченными от ревматизма пальцами мой маленький диктофон и задумчиво молвил: \"А какая рация в те времена была тяжелая... Тяжелее пулемета!\" \"В первом же бою наши собаки уничтожили шесть вражеских танков\"
-- Войну я начал подрывником-кинологом в районе Гомеля, -- вспоминает Иван Никифорович. -- Каждый боец нашей группы имел свою обученную собаку, к спине которой перед боем привязывали рюкзачок со взрывным устройством. Наука была нехитрая. В специальной школе под Москвой, где нас готовили еще с осени 1940-го, овчарка рожала щенят, они десять месяцев росли возле танка, привыкали...
Наш лейтенант написал наркому обороны маршалу Тимошенко, что может подготовить для этого дела обычных дворняг за месяц! Наловили их. Лейтенант, ветеринар по образованию, имел представление об условном рефлексе. Смешивал в тазике перловку с тюлениной, ставил под танк. Механик в это время запускал двигатель. Через три-четыре дня собаки привыкали к шуму мотора настолько, что он стал для них сигналом кормежки.
Во время испытаний на полигоне рвало так, что башня танка летела вверх. Нарком обороны и его заместитель по вооружению маршал Кулик были очень довольны, наградили всех нас, 25 кинологов, \"Кировскими\" часами.
-- Не жалко было животных?
-- Ой, сынок, мы что, не люди? Каждый пес привыкал к своему хозяину. Собаки, наверное, что-то чувствовали. В июле сорок первого наша группа прибыла в местечко возле Гомеля. Получили сообщение, что прорвались немецкие танки, надо занять исходную. Все бобики и шарики привязаны к соснам. Глядь -- а моего Джека нет! Один ошейник. Оказалось, пес бегал неподалеку. Поймали. Не пойму, как он умудрился вытянуть голову из очень тугого ошейника. Когда я застегивал ремешок, Джек с такой тоской посмотрел на меня...
В тот день наши питомцы подорвали шесть из семи двигавшихся на нас немецких танков. Один повернул назад. За этот бой командующий 21-й армией генерал-лейтенант Кузнецов присвоил каждому из нас звание лейтенанта, представил к ордену Красного Знамени.
Командование решило снова отправить нас в Москву. Но мы до нее не доехали. Если бы в радиаторе нашей полуторки не закипела вода и не задержись мы из-за этого на каких-то десять минут, я бы с вами не разговаривал: на наших глазах станцию и состав, в который мы должны были грузиться, разбомбили...
Наша группа направилась на Юго-Западный фронт, оказавшийся вскоре в окружении. Те, кто выжил, попали в плен. Я тоже. Вскоре бежал и вернулся в село. В нашем селе была подпольная организация. Но к моему возвращению немцы ее раскрыли и уничтожили. Уцелел один человек, авторитетный молодой мужик, похоже, офицер. Он велел мне как комсомольцу создать новую подпольную организацию. Сам сказал, что отправляется с молодежью в Германию.
Мы же следили за железной дорогой, сколько и каких проходит поездов, устраивали диверсии. Когда почувствовали, что гестапо идет по следу, все ушли в партизанское соединение Маликова. \"После эксгумации останков комиссара в височной части черепа обнаружили пулевое отверстие\"
-- О боевых делах маликовцев рассказывают многие книги. А вот с отрядами УПА вам приходилось сталкиваться?
-- Да, приходилось -- в Овручском районе. Они направляли туда своих людей начальниками полиции. Те гнули свою политику, мы -- свою. Но до вооруженных стычек не доходило. Наверное, и бандеровцы разные были. Случалось, мы даже помогали друг другу. Вы, кстати, знаете, за что ковпаковского комиссара Руднева застрелила собственная радистка? Когда летом 1943 года Ковпака в Карпатах окружил враг, наши оказались, считай, в безвыходном положении. Отряды были измотаны тяжелыми боями. И Семен Васильевич договорился с бандеровцами, что те пропустят партизан без боя. Но о контактах Руднева с УПА в Москву доложила радистка, присланная в соединение по линии НКВД. Говорят, у нее была секретная задача -- в случае измены или безысходности уничтожить Ковпака, Руднева, начальника разведки Вершигору (возглавившего соединение после Сидора Артемовича). Командовал партизанским движением маршал Ворошилов, начальником Украинского штаба был генерал НКВД Строкач. Существует версия, якобы после доклада радистки они дали команду убить Руднева и его сына Радика как свидетеля. Тем более что Руднева до войны репрессировали, потом выпустили, но на крючке органов он остался. После войны раскопали могилу, исследовали останки -- вроде бы все подтвердилось. И Вершигора в своей книге кается, что не предотвратил гибель Руднева, что якобы мог...
-- Да, но в своих воспоминаниях \"Люди с чистой совестью\" Петр Петрович Вершигора приводит совершенно другую версию...
-- Вы правы, Героя Советского Союза генерал-майора Семена Васильевича Руднева сначала считали без вести пропавшим. Вскоре под местечком Делятин местные жители показали два захоронения партизан. В 1946 году комиссия, в составе которой был и Вершигора, провела эксгумацию и опознала останки Руднева с пулевым отверстием в височной части черепа. Самоубийство? Петр Петрович пишет, что перед последним боем, в результате которого ковпаковцы должны были прорваться из окружения, у них с Рудневым состоялся разговор. Вырвемся, пытался приободрить комиссара Вершигора, только бы в ноги не ранили. \"А сделать вот так разве не сможешь?\" -- спросил Руднев и приставил два пальца к виску. В смысле застрелиться. Это может говорить о том, что в случае чего был внутренне готов к такому шагу.
А писать о договоренностях с националистами, и тем более о том, что кого-то убили свои же, в доперестроечные времена вряд ли разрешили бы любому автору. Мне об этом говорили многие партизаны. Именно этой версии придерживается и бывший командир-ковпаковец Герой Советского Союза Петр Брайко, живущий в Москве.
-- Но давайте не будем считать ее истиной в последней инстанции. Может, после этой публикации отыщутся еще живые свидетели. Кстати, с Ковпаком вы об этом не разговаривали?
-- Нет. Тогда, в послевоенные годы, этот вопрос гласно не обсуждался. Боже упаси! Во-вторых, встреча с Ковпаком была очень короткой -- вручил медаль, поздравил и ушел. \"Алексей, твою мать! С кем же ты расправляешься?\" -- возмущенно сказал Федорову Сабуров\"
-- А вот с Федоровым и Сабуровым разговаривать случалось, -- продолжает Иван Никифорович. -- Правда, на другие темы. Однажды первый секретарь райкома партии пригласил меня съездить с ним под Белокоровичи на Ворошиловское озеро. Очень красивые места, сам Климент Ефремович любил охотиться на уток.
Подъезжаем к селу, а там шлагбаум, стоит военный. Оказывается, на отдых прибыли командующий Киевским военным округом генерал Гречко, первый секретарь Житомирского обкома партии, дважды Герой Советского Союза Федоров и председатель облисполкома Кременицкий, тоже бывший партизанский командир. Федоров представил секретаря райкома генералу Гречко. \"А это что за хрен собачий?\" -- посмотрел на меня. \"Бывший партизан, Алексей Федорович\", -- говорит секретарь. \"Что-то я вас не помню\", -- недовольно продолжил Федоров. \"Я воевал у Маликова\", -- говорю. Мне стало не по себе. Хотелось уйти, да боялся, что секретарю райкома не поздоровится.
Сели за стол. \"Что наливать?\" -- спрашивает Федоров. \"Мы не пьем...\" -- попытался возразить мой начальник. \"Так какого черта вы сюда пришли? Какой же ты первый секретарь? Мне такие не нужны!\" -- продолжал грохотать Федоров. -- Партизанской водки выпей!\" И налил ему стопку самогонки. А она -- градусов семьдесят. На следующий день пришлось вызывать самолет санавиации, чтобы везти секретаря в больницу в Житомир -- он был сердечником.
Такой была моя первая встреча с Федоровым. А вторая... Это было в 1955 году, в конце августа. Во время районной учительской конференции меня вдруг вызвал заврайоно. \"У вас партизанская медаль при себе?\" -- \"Нет, дома...\" А это в селе за 25 километров. -- \"Я дам машину, быстро езжай\". Оказывается, по случаю открытия памятника командиру словацкого партизанского отряда Герою Советского Союза Яну Налепке, погибшему при освобождении Овруча, ожидали приезда Федорова, Кременицкого и родителей героя.
После торжественного митинга почетных гостей, как водится, пригласили на банкет. И вот к Федорову вдруг подходит Сабуров (Герой Советского Союза, тоже бывший партизанский командир) и возмущенно говорит: \"Так что же ты, Алексей, твою мать, с войны еще расправляешься с людьми? С кем ты расправляешься? Я никогда не думал, что ты такая сволочь!\" Речь шла о том, что Федоров после войны не поладил с председателем облисполкома -- бывшим комиссаром сабуровского соединения -- и сместил его с должности, затем \"съел\" первого секретаря Овручского райкома -- бывшего командира роты у Сабурова. Но разошлись Федоров с Сабуровым после того острого разговора вроде бы по-хорошему. Да, крутой Федоров был мужик.
Однажды он и его окружение нехорошо поступили с другим партизаном. В день похорон Сталина я встретил в Житомире своего знакомого Григория Мищенко. Во время войны он был подпольщиком, одно время даже секретарем Киевского подпольного обкома партии. Потом в соавторстве с другим историком написал первую солидную книгу о подпольно-партизанском движении на Житомирщине, стал первым секретарем Житомирского обкома комсомола.
ЦК партии рекомендовал Григория Мищенко на должность второго секретаря обкома партии. Но на областной партконференции, когда, казалось бы, вопрос уже был решен, на трибуну вдруг поднялся председатель областной парткомиссии и заявил: вот, дескать, Мищенко пишет в автобиографии, что был секретарем Киевского подпольного обкома партии, будучи всего лишь кандидатом в члены ВКП(б). Разве такое возможно? Ситуация действительно интересная, надо бы разобраться. Но Федоров вместо этого потрафил некоторым дуракам, завопившим: \"Исключить из партии!\" Вмиг раздавили человека.
Я посоветовал Мищенко обратиться к одному товарищу по партизанской войне, работавшему в ЦК. Он нашел бывшего подпольщика, работавшего под руководством секретаря Киевского подпольного обкома партии Ивана Сергиенко. Тот подтвердил, что весной 1943 года Сергиенко и другие руководители были арестованы гестапо и погибли, некоторые были вынуждены скрыться. И тогда обком возглавил кандидат в члены партии Мищенко.
Более того. Этот человек, не помню, к сожалению, его фамилии, помог разыскать в дымоходе одного из старых киевских домов сверток с документами обкома, спрятанными, когда подпольщикам снова пришлось спасаться от немцев. Благодаря им Ивану Сергиенко в 1965 году было посмертно присвоего звание Героя Советского Союза.
Мищенко восстановили в партии, он успешно защитил диссертацию, стал доцентом, был избран секретарем партийной организации Киевского университета имени Т.Г.Шевченко.
Так что пусть простят меня за Федорова его друзья. Герой ты или нет, а с людьми по-людски надо...
Ну, а я... После прихода наших, когда отряды расформировали, меня на фронт не взяли из-за ревматизма, подхваченного в белорусских болотах. Работал на железной дороге, окончил институт, был директором разных школ. Женился еще во время войны на односельчанке, девушке-партизанке. Детей у нас долго не было. Страшно переживали. А потом однажды приезжает домой моя Мария Марковна и говорит, что на станции к ней пристала цыганка и нагадала, что через год у нее родится сын. Так оно и вышло. Николай наш нынче председатель правления солидного предприятия -- \"Київмлин\". Давай, говорю ему, думай, чтобы хлеб подешевел... А то не было у стариков нормальной юности, а теперь и старость несладкая..
Ковпак решил раз так, то дать бой и смести это село, чему я решительно воспротивился; это просто и не требуется большого ума, но жертвы с одной и другой стороны, жертвы мирного населения, детей и женщин. Кроме этого, это на руку немцам, которые хотели бы руками партизан задушить националистов, и наоборот. Кроме этого, этот бой с националистами будет верхушкой этой сволочи хорошо использован, как они это и делают в агитации среди населения, что партизаны их враги, и отголоски этого боя будут известны на сотни километров. Я решил пойти на дипломатические переговоры, написали письмо и послали его с дивчиной, тон письма мирный. Мы просим не препятствовать проходу. Наша цель общая — бить немцев, а если будут препятствовать, то будем бить. На это письмо получили ответ грубо, что не пропустим, будем драться. Ковпак снова рассвирепел, немедленно артиллерию и смести это село с лица земли. Я заявил, что на это не пойду, лучше согласен вести бой с немцами за мост в Яновой Долине, хотя с тактической точки зрения бой держать с немцами невыгодно, все преимущество на их стороне. Я решил еще сделать попытку — добиться мирным путем, без драки построить переправу. Послали 4 роты на берег, поставили пулеметы и пушки, стали строить переправу, но националисты заняли оборону и заявили, что все умрем, а не пропустим. Местность была в их пользу. Я решаю послать командира разведки 2 батальона, хорошо говорящего по-украински тов. Шумейко без оружия, а 2 батальон подтянули к реке. Националисты несколько раз стреляли, пытались спровоцировать бой, но с нашей стороны была полнейшая выдержка. Наш посланец был принят в штабе националистов, на наши условия пропуска, поставили свои условия вернуть пленных и раненых, тогда будет разговор. Пленные и раненые были уже на берегу, и мы их передали. Они поставили вопрос о прекращении агитации. Шумейко дипломатично отверг и еще ряд вопросов и только [в] 3 часа 26.06 закончились переговоры. Они дали согласие не чинить препятствия строить переправу и переправить часть. В 3 часа переправили 2 батальон на левый берег для заслонов и обеспечения переправы. К 6 часам переправа, наплавной мост через р. У борть был готов, длиной 35 метров. Националисты к моменту нашей переправы с села ушли, боясь нашего нападения, но характерно, что они не имели представления о численности нашего соединения. В б часов часть стала переправляться и [к] 7 часам закончили переправу. Наша дипломатия закончилась победой без крови. Население впервые осталось на месте и высыпало на улицу. Это была колоссальная политическая победа, которая показала, что между советскими партизанами и украинским народом есть единство и одна цель, цель уничтожить фашизм. Население, видя наше вооружение и численность, пришло в восторг, были слышны восторженные слова, «вот так партизанка». Наши бойцы раздавали листовки. Этот успех прошел тяжело, особенно лично для меня, две ночи не спал, два дня почти не кушал, и когда стал вопрос как брать переправу, то с Ковпаком разошлись, он настаивал брать с боем, разгромить село, я был против, стоя за мирное разрешение вопроса, так как бой затянется, будут жертвы и особенно [среди] мирного населения, и этим боем мы только дадим козырь в руки немцев. На этой почве произошла крупная и очень крупная ссора. А моя точка [зрения] одержала победу; мы переправились без жертв, пусть фашизм бесится. Нам и надо [так] вести политику: бить немца вместе, а жить врозь, свои политические цели мы знаем. Наша бескровная дипломатическая победа является блестящим маневром, но сколько нервов, сколько крови испортил я лично. Оказывается здесь надо быть не только хорошо грамотным в военном и политическом отношении, но и применять «дипломатию». Бойцы смеются, что придется писать III том дипломатии. [В] последующих селах Посточное, Еловица население все выходило на улицу и встречало нас. Только одно это, только то, что население украинское не разбежалось при нашем появлении, только с одного этого можно сказать, что дипломатические переговоры в Здвиждже являются большой политической победой. То, что националисты пишут и врут, что красные партизаны режут украинцев, опровергнуто, а это нам и надо, это то и есть политика, а этого кой-кто не понимает из твердолобых. Двигались днем, вышедшие из села националисты, стоя по группам и одиночкам, по лесу и ржи наблюдали наше движение. Виды на урожаи и на этой стороне У борти прекрасные, рожь и пшеница как янтарь, прекрасные травы, но по лесам все дороги завалены.
А сколько с 1917 года было уничтожено \"правдолюбами\"! И названья у них всегда \"красивые\" были...\"гидра пролетариата\"... \"затулины\" сегодня нужны только для того, чтобы народ не вспоминал о том, на чьих костях строилось \"величие\"...
Вот с кем «воевали» ОУН-УПА «Как следует из архивных документов НКВД-МГБ-КГБ-СССР, за период 1944-1953 гг., т.е. до момента полной ликвидации националистического подполья и его вооруженных формирований, участниками ОУН-УПА в западных областях Украины осуществлено:
террористических актов — 4907 диверсионных актов — 195 нападений и разоружений групп охраны общественного порядка — 457 нападений и поджогов колхозов, совхозов, МТС — 325 нападений на сельсоветы и клубы — 320 вооруженных ограблений — 359 других соответствующих проявлений — 1126 В результате этих акций было убито или уведено в лес боевиками ОУН-УПА: работников партийно-советского актива — 2662, председателей сельских Советов — 582 председателей колхозов — 262 колхозников — 446 работников госбезопасности — 829 работников милиции — 473 бойцов групп охраны общественного порядка — 1525, военнослужащих — 187, служащих — 933, других граждан — 12839 Всего погибло 22430 человек
«(Архивное дело № 372, т. 100, л. 109-111)»
Выдержка из ответа на запрос Антифашистского комитета Украины в СБУ Украины (№ 24/1-3044 от 27 ноября 2008)
> «(Архивное дело № 372, т. 100, л. 109-111)» quoted1
Интересно, давно состряпали \"дело\"...;) Впрочем, россияне всегда умели всё переписывать в истории так, как им было удобно на момент переписки. Нет правды в вас! Нет! И никогда небыло!
Герой Украины - Р.Шухевич: «поспешить с ликвидацией поляков, уничтожить их под корень, чисто польские села сжигать, в смешанных селах убивать лишь поляков... К жидам относиться так, как и к полякам и цыганам: уничтожать беспощадно и никого не жалеть...