Существуют определенные мировоззренческие и медийные механизмы, которые постоянно поддерживают положительное отношение к Сталину. Их существует несколько. Во-первых, сам интерес. С точки зрения современных пиар-технологий, не так важно, сколько положительного ты говоришь о Ксене Собчак, но сам факт, что ты о ней говоришь, на нее ссылаешься в самых разных контекстах, сам по себе делает свое дело. Она все время появляется в эфире, в прессе, в Интернете... То же самое проделывают и с Иосифом Виссарионовичем. Не имеет значения, говорят ли о нем как о несчастном человеке, у которого всегда были проблемы с женами и с детьми и постоянные драмы, подробности не важны, он несчастный в семье, ущербный здоровьем, сумасшедший человек, который в конце, никому не доверяя, использовал майора охраны, великий прозорливый международный деятель, демон, который 12-летних детей отправлял в лагеря, легко подписывал многомиллионные списки на репрессии и т. д. И все это вместе, через запятую. Гениальный, чудовище, убийца, тиран, выдающийся политик, тончайший психолог... И этот механизм срабатывает безусловно и очень успешно.

Во-вторых, у людей специально поддерживается внимание к поиску ответа. Вы можете подойти к любому гражданину Германии, и там все знают, кто такой Гитлер. Все. И существует гигантский общественный консенсус по поводу того, как к нему относиться. Он — ужасающий лидер, принесший огромные страдания как самой Германии, так и всему миру. Отношение к нему, за исключением одного-двух процентов неонацистов, однозначно для всей нации, поддерживается всеми смыслообразующими институтами (школой, телевидением, церковью, политическими организациями, гражданским обществом и т. д.): Гитлер — монстр! И нам за него стыдно.

У нас все делается наоборот — людям говорят: а давайте поразмышляем, чудовище ли Сталин или нет, например, наш разговор — тоже копеечка в эту гигантскую копилку размышлений о том, кто он такой. И вот это отсутствие национального консенсуса является важнейшим. Не было после 1953 года серьезной общенациональной дискуссии, не было серьезной работы всех систем, отвечающих за общественные смыслы, для того чтобы договориться: Сталин — чудовище. Это российский народ выиграл войну. Более того, благодаря Сталину мы официально потеряли 27 миллионов, а неофициально — до 40. Из них на совести этого монстра больше половины жертв.

Поэтому лучше Сталина никто не может рекламировать ни памперсы, ни колготки, ни прокладки, ни молоко. Можно было рассказывать здесь о десятках механизмов, но это достаточная иллюстрация для того, чтобы понимать, что этот интерес производится на специальных идеологических кухнях огромными отрядами интеллигенции. И эти люди, делая разного рода ролики, передачи, воспоминания с мыслью о Сталине, с именем Сталина, потом приходят домой и не хотят понимать, что они на самом деле возвеличивали того монстра, которого они так, оставаясь наедине с собой, ненавидят.