СРАЖЕНИЕ ПОД БАЛАКЛАВОЙ
16 ноября 1854 г.
Пароход «Африка», прибывший из Европы, доставил нам известия еще за три дня, но в них не содержится никаких существенно новых вестей с театра военных действий, если не считать ужасного случая с госпиталем, в котором заживо сгорело множество больных и раненых, и других описаний неслыханных страданий. О кровопролитном и не давшем определенных результатов сражении 5 ноября, краткое известие о котором пришло с пароходом «Балтик», мы располагаем теперь небольшим донесением лорда Раглана, но еще нет обстоятельных и живых отчетов корреспондентов — участников и свидетелей событий. В Англии, так же как и во Франции, чувствуется большая тревога, — гораздо большая, чем могло бы показаться на первый взгляд, — в связи с возросшими и все продолжающими возрастать трудностями войны; упорная оборона Севастополя, который не желает пасть под натиском союзников, соперничающих в храбрости и самопожертвованиях, расценивается как весьма зловещее обстоятельство. Приведенные в этом же номере выдержки из лондонской газеты «Times» свидетельствуют о перемене настроения, о зародившихся сомнениях, которые можно было бы даже рассматривать как первые признаки отчаяния. Поскольку за отсутствием подробных данных о сражении 5 ноября мы не можем еще высказать о нем суждения, остановимся сегодня на некоторых предшествовавших ему эпизодах осады.

25 октября медлительное однообразие севастопольской осады было впервые прервано драматическим инцидентом. В этот день русские атаковали позиции, прикрывающие осадную армию союзников, и так как преимущества были на этот раз распределены более равномерно, то и результат получился совсем иной, чем в сражении на Альме: здесь сражалась почти исключительно кавалерия, тогда как на Альме кавалерия в деле совсем не участвовала. Русские были не обороняющейся стороной, а нападающей, союзники же располагали преимуществом хорошо укрепленной позиции. Правда, сражение и на этот раз, почти так же как и на Альме, закончилось вничью, но на этот раз перевес остался за русскими.
Полуостров Херсонес Гераклейский, к югу от Севастопольской бухты, отделен от крымской степи холмистой грядой, которая тянется от устья Черной речки, впадающей в Севастопольскую бухту, к юго-западу. Эта гряда отлого спускается на северо-запад, к Севастополю, юго-восточным же своим склоном, большей частью крутым и обрывистым, она обращена к Балаклаве. Для союзников, занявших Херсонес, эта гряда представляла естественный оборонительный рубеж против любой русской армии, пытающейся снять осаду. На беду «операционная база» англичан, главная гавань для их флота, центральное складочное место для их припасов были в Балаклаве, а Балаклава лежит примерно в трех милях к юго-востоку от этих холмов. Поэтому необходимо было включить Балаклаву в систему обороны. Местность вокруг Балаклавы представляет собой ряд весьма неравномерных возвышенностей, которые тянутся от южного конца упомянутой холмистой гряды почти прямо на восток и на запад вдоль побережья и, подобно почти всем крымским холмам, отлого опускаясь к северо-западу, кончаются на юго-востоке крутым обрывом. В углу, образуемом этими двумя группами возвышенностей, лежит волнистая равнина, которая постепенно поднимается к востоку, заканчиваясь обрывистым спуском в долину Черной речки.
Самой примечательной чертой этой равнины является чередование холмиков и незначительных возвышенностей, которые тянутся на северо-запад и юго-восток, соединяя цепь, которую мы называем Гераклейской, с горами на южном побережье. На этой-то возвышенности, приблизительно в трех милях к востоку и северо-востоку от Балаклавы, союзники и возвели свою первую оборонительную линию, состоявшую из четырех редутов, которые защищали пути от Бахчисарая и от верхнего течения Черной речки. В этих редутах стояли турки. Вторая линия полевых укреплений, возведенная прямо против Балаклавы, доходила до вершины угла, образуемого прибрежными холмами и Гераклейской цепью, причем последняя оборонялась стоявшей близ нее французской дивизией генерала Боске. Таким образом, если вторая линия, защищаемая английскими солдатами, морской пехотой и матросами, переходила в линию французских редутов, прикрывавших ее с фланга, то первая, турецкая линия, выдвинутая почти на две мили вперед, не только оставалась без всякой поддержки, но еще была расположена, как это ни странно, не перпендикулярно дороге, на которой мог появиться неприятель, а почти на ее продолжении, так что русские могли бы взять все четыре редута один за другим, закрепляясь всякий раз на завоеванном месте и не встречая особенно сильного сопротивления со стороны еще не взятых редутов.

Позиции союзников в сторону Балаклавы были заняты турками, стоявшими в редутах, или первой линии; высоты в непосредственной близости к Балаклаве занимала английская морская пехота; в долине к северу от Балаклавы стоял 93-й шотландский полк и несколько отрядов выздоравливающих. Далее, к северу, располагался лагерь британской кавалерии, а на Гераклейских высотах — авангард дивизии генерала Боске.
В 6 часов утра 25 октября генерал Липранди повел русских в атаку на эти позиции. Он командовал объединенной дивизией в составе шести пехотных полков (Днепровский, Азовский, Украинский, Одесский, Владимирский, Суздальский, 6-й стрелковый батальон и один батальон черноморских казаков — всего 26 батальонов), трех кавалерийских полков (11-й и 12-й гусарские и сводный уланский полк — от 24 до 26 эскадронов), около двух казачьих полков и 70 орудий, в том числе 30 двенадцатифунтовых.
Генерал Липранди послал генерала Гриббе через расположенное слева ущелье, чтобы занять тремя батальонами Днепровского полка деревню Комары, перед которой находится первый и самый сильный редут. Генерал Гриббе занял деревню, и три его батальона, по-видимому, очень спокойно провели там день, во всяком случае, в описаниях последовавшего сражения они не упоминаются ни разу.

Главная колонна, двинувшаяся сначала вдоль Черной речки, по проселочной дороге, вышла на тракт из Бахчисарая в Балаклаву. Здесь она натолкнулась на редуты, занятые турками. Так как первый редут был довольно сильно укреплен, генерал Липранди сперва открыл по нему артиллерийский огонь, а затем выслал вперед штурмующие части. Стрелковая цепь прикрывала наступавшие ротными колоннами первый, второй и третий батальоны Азовского полка, которых, в свою очередь, поддерживали с обоих флангов четвертый батальон Азовского и один батальон Днепровского полка, наступавшие сомкнутыми колоннами. После энергичного сопротивления редут был взят; то, что турки потеряли при этом 170 человек убитыми и ранеными, свидетельствует, вопреки злостным утверждениям английских газет, о мужественной защите этого редута. Зато второй, третий и четвертый редуты, построенные наспех, были взяты русскими почти без боя, и к семи часам утра первая оборонительная линия союзников была уже целиком в их руках.
Оставление этих редутов турками может принести пользу тем, что развеет укоренившееся со времени Олтеницы и Силистрии нелепое представление о чудовищной храбрости турок; но все-таки английские генералы и английская печать в данном случае ведут себя не очень красиво, внезапно обрушив свой гнев на турок. Винить следовало бы не столько турок, сколько инженеров, ухитрившихся так нелепо построить их оборонительную линию и не позаботившихся о ее своевременном окончании, а также командиров, которые подставили первую линию под сокрушительный удар, не обеспечив ей никакой поддержки.
Солдаты 93-го шотландского полка, стойкие, но медлительные, как подобает шотландцам, вступали в действие постепенно и двинулись через холмы на помощь редутам лишь тогда, когда они уже были взяты. Преследуемые и истребляемые русской кавалерией турки смогли, наконец, снова построиться на флангах у шотландцев, которые, стремясь укрыться от русского огня, залегли за гребнем небольшой складки местности, впереди всех позиций, еще занятых союзниками; поддержка у них была только с левого фланга, в виде кавалерийской дивизии. Русские тем временем развернулись в боевой порядок на высотах, на которых были расположены редуты; на левом фланге стоял Азовский полк, вправо от него Украинский, еще правее Одесский пехотный. Эти три полка заполнили собой пространство между редутами и заняли бывшую первую линию союзников. Дальше, вправо от Одесского полка, волнистая равнина благоприятствовала действиям кавалерии. Сюда были посланы оба гусарских полка, которые оказались прямо против подтянутой сюда британской кавалерии, на расстоянии приблизительно в две мили. Суздальский и Владимирский полки, часть артиллерии и только что подошедшие уланы остались в резерве.