Иностранному участию в Смуте и последовавшим за ней переменам уделяли значительное внимание в своих трудах дореволюционные историки московской и петербургской школ: С.М. Соловьев («История России с древнейших времен»), В.О. Ключевский («Курс русской истории»), П.Н. Милюков («Очерки по истории русской культуры»), С.Ф. Платонов («Москва и Запад в XVI-XVII вв.»), А.С. Лаппо-Данилевский («История русской общественной мысли и культуры. XVII-XVIII вв.») и др. В прошедшее столетие проблематика европеизации России в допетровский период многосторонне рассмотрена в многочисленных трудах отечественных и зарубежных историков (Т.В. Черникова, Т.Л. Лабутина, И.П. Шаскольский, С.П. Литвинов, В.А. Хорев, Л.А. Сазонова, Л. Хьюз, Д. Тредголд, М. По, И. Майер, Д. Во и др.).

Помимо новых элементов культуры из Польши распространялись явления отнюдь не привлекательные. Врач царя Самуил Коллинс писал, что, завоевав Вильну и многие другие пограничные польские города и области, «русские взяли в плен госпожу Lues Venerea», и иронично предполагал, что «провладеют ею долее, нежели городами». По мнению английского врача, эта болезнь «здесь в течение тысячи лет не была известна, но, проникнув однажды в такую страну, какова Россия, она, как барсук, врывается так глубоко, что ее не иначе прогонять можно, как копьем и огнем» [Нынешнее состояние…, 1997].

Таким образом, в России XVII столетия польское влияние охватывало все сферы общественной жизни: государственное управление, воинскую организацию, законотворчество, образование, архитектуру, моду, культ и т.д. На протяжении XVII в. в ходе военных кампаний, переселения ино-земцев, передача территорий, учреждения и деятельности новых социальных, культурных, военных институтов (Славяно-греко-латинской академии, театра, полков иноземного строя и др.), печатания переводов и приобретения иностранных книг шла постоянная диффузия новых знаний, навыков, элементов культуры. Проникновение политических, военных, лингвистических, социокультурных нововведений с польской территории или через нее подготавливало русское общество к радикальному этапу массового импорта западноевропейских инноваций, начавшемуся на рубеже XVII и XVIII столетий. Польша и польское не были безапелляционно отвергнуты как воплощение и символ русского национального падения в годы Смуты. Вместе с «водой» не был «выплеснут» формирующийся комплекс модернизационных перемен, развернувшийся со временем во всеохватывающую вестернизацию Российской империи. Мыслящая часть московского общества задолго до Петра I осознавала необходимость трансформации русского уклада, чуть было не канувшего в лету под напором западных соседей в первое десятилетие XVII в. Через Малороссию Россия сблизилась с Польшей, а через Польшу – с западноевропейской культурой. Тем не менее значение польского влияния все же не следует переоценивать: польская мебель или обои в царских дворцах и отдельных домах московской знати, сотня - другая книг, попавших в Россию из Польши в оригиналах или переводах, ряд польских слов или польские шапочки царицы Агафьи составляли еще слишком тонкий и поверхностный культурный слой, покрывавший толщу традиционной русской жизни.