Говорим «малорусский», «украинский», хотя во всех этих случаях правильнее было бы говорить «западнорусский»; в названную эпоху в верхних (в культурном отношении) слоях западнорусского общества различия между малороссами и белоруссами не делалось.Царь Петр поставил себе целью европеизировать русскую культуру. Ясно, что для выполнения этой задачи могла быть пригодна только западнорусская, украинская редакция русской культуры, уже впитавшая в себя некоторые элементы европейской культуры (в польской редакции этой последней) и проявлявшая тенденцию к дальнейшей эволюции в том же направлении.
Hаоборот, великорусская редакция русской культуры, благодаря своему подчеркнутому европофобству и тенденции к самодовлению, была не только непригодна для целей Петра, но даже прямо мешала осуществлению этих целей. Поэтому, Петр эту великорусскую редакцию русской культуры постарался совсем искоренить и изничтожить, и единственной редакцией русской культуры, служащей отправной точкой для дальнейшего развития, сделал украинскую редакцию. Таким образом, старая великорусская, московская культура при Петре умерла; та культура, которая со времен Петра живет и развивается в России, является органическим и непосредственным продолжением не московской, а киевской, украинской культуры.
Это можно проследить по всем отраслям культуры. Возьмем, например, литературу. Литературным языком, применяемым в изящной, в религиозной и в научной литературе как в Московской, так и в Западной Руси, был язык церковнославянский. Hо редакция этого языка в Киеве и в Москве до XVII-го века были не совсем одинаковы, как в отношении словарного состава, так и в отношении синтаксиса и стилистики. Уже при Hиконе киевская редакция церковнославянского языка вытеснила московскую в богослужебных книгах. Позднее то же вытеснение московской редакции редакцией киевской наблюдается и в других видах литературы, так что тем церковнославянским языком, который послужил основанием для «славяно-российского» литературного языка петровской и послепетровской эпохи, является именно церковнославянский язык киевской редакции.
В Западной Руси сложилась иная, чисто книжная поэтическая традиция, примыкающая к польской, и потому основанная на силлабическом стихосложении и на употреблении рифмы. Писались эти «вирши» в Западной Руси как на том русско- (точнее белорусско-) жаргоне, который в Западной Руси служил разговорным и деловым языком высших классов русского общества, так и на языке церковнославянском. В Великороссию такие западнорусские стихотворения (при том, разумеется, на церковнославянском – т.е. общерусском литературном языке того времени) проникали уже и до Петра: популярны были напр. подобные стихотворения Симеона Полоцкого. Завелись в Москве даже и местные подражатели этому роду поэзии: назовем хотя бы известного Сильвестра Медведева. Со времен Петра русская поэзия старого великорусского типа окончательно ушла «в народ»: для высших (в культурном смысле) слоев общества отныне стала существовать только поэтическая традиция, ведущая свое начало от западнорусских силлабических вирш на церковнославянском языке.
В течение всего XVII-го века западнорусская переводная повесть широким потоком вливается в Московскую Русь. Русская повествовательная прозаическая литература послепетровского периода примыкает именно к этой западнорусской традиции переводных повестей: туземная московская традиция погибла, так и не успев вполне развиться. Ораторское искусство, по всей вероятности, существовало и в Московской Руси: стиль произведений протопопа Аввакума – определенно ораторский, и, несмотря на свою кажущуюся безыскусственность, предполагает старую устную традицию проповедничества. Hо эта традиция не имеет ничего общего с традицией схоластической риторики, насажденной в Западной Руси братскими школами и Могилянской Академией. Москва познакомилась с этой украинской проповеднической традицией задолго до Петра. При Петре же знаменитые ораторы-украинцы, Феофан Прокопович и Стефан Яворский, окончательно закрепили эту традицию. Вся русская риторика послепетровского периода, как церковная, так и светская, восходит именно к этой украинской традиции, а не к традиции московской, которая так и погибла окончательно, не оставив о себе других свидетельств, кроме указаний, извлекаемых из произведений расколоучителей, вроде Аввакума. Hаконец, литература драматическая в допетровскую эпоху имелась только в Западной Руси.
В Москве своей самостоятельной традиции драматической литературы не было: при дворе ставились, и то очень редко, – драматические произведения украинских авторов (напр. Симеона Полоцкого). Русская драматическая литература послепетровского периода генетически связана именно с украинской школьной драмой.– Таким образом, мы видим, что во всех своих отрослях послепетровская русская литература является прямым продолжением западнорусской, украинской литературной традиции.
Ту же картину мы наблюдаем и в других видах искусства, – в области музыки, как вокальной (преимущественно церковной), так и инструментальной, в области живописи (где великорусская традиция продолжала жить только у старообрядцев, а вся послепетровская русская иконопись и портретопись восходит к традиции западнорусской) и в области церковной архитектуры (т.е. того единственного вида архитектуры, в котором за «русским стилем» признавались известные права ). Hо это все примыкание к западнорусским традициям и отвержение московских традиций наблюдается не только в искусствах, но и во всех прочих сторонах духовной культуры послепетровской России.
Отношение к религии и направление развития церковной и богословской мысли естественно должны были примкнуть именно к западнорусской традиции, раз западнорусская редакция русского богослужения еще при Hиконе была признана единственной правильной, раз Могилянская Академия стала общерусским рассадником высшего духовного просвещения, и раз большинство русских иерархов долгое время были именно питомцами этой Академии. Западнорусской являлась и традиция послепетровской русской школы, методов духа и состава преподавания. Hаконец, характерно, что и самый взгляд на старую великорусскую культуру, усвоенный в послепетровскую эпоху был по происхождению своему западнорусский: о культуре допетровской московской Руси было принято (да, можно сказать, и сейчас еще принято) высказывать те же суждения, которые в XVII-м веке высказывали «ученые» украинцы:
Таким образом, на рубеже XVII и XVIII-го веков произошла украинизация великорусской духовной культуры. Различие между западно-русской и московской редакциями русской культуры было упразднено путем искоренения московской редакции, и русская культура стала едина.
Эта единая русская культура послепетровского периода была западнорусской, украинской по своему происхождению, но русская государственность была по своему происхождению великорусской, а потому и центр культуры должен был переместиться из Украины в Великороссию. В результате и получилось, что эта культура стала ни специфически великорусской, ни специфически украинской, а общерусской...со времени Петра эта западнорусская редакция русской культуры, став единой общерусской, тем самым сделалась для России столичной, Россия же сама к тому времени стала претендовать на то, чтобы быть одной из важнейших частей «Европы».
Таким образом, украинизация оказывается мостом к европеизации.
Свідомий (Свидомый) писал(а) в ответ на сообщение:
> > > Ну да.Только кубанская балачка ничем не отличается от украинской мовы. quoted1
от галицкой мовы очень сильно отличается, а от киевской моЛвы не сильно, что логично потому что южнорусские (курск-воронеж-Белгород) генетически не отличаются от украинцев. Мова слово польское.
Если кто прочел господинаТрубецкого ,теперь понимает откуда в русском нынешнем языке очки,колор,червонец,поросенок,ёжик,пружи на и тому подобное.это последствия украинизации великороссов .
Таким образом, культурная украинизация Великороссии и превращение украинской культуры в культуру общерусскую совершенно естественно привели к тому, что эта культура утратила свой специфически украинский провинциальный характер. Специфически же великорусского характера она приобрести не могла уже в силу того, что, как сказано выше, преемственность специфически великорусской культурной традиции была окончательно и бесповоротно пресечена, и сохранялась разве только преемственность канцелярского языка московских приказных. Отсюда – отвлеченно общерусский характер всей послепетровской «петербургской» культуры.
Hо подчеркивание отвлеченно-общерусского вело практически к отвержению конкретно-русского, т. е. к национальному самоотрицанию. А такое самоотрицание естественно должно было вызвать против себя реакцию здорового национального чувства.
Положение, при котором во имя величия России практически преследовалось и искоренялось все самобытно русское, – это положение было слишком нелепым, чтобы не породить против себя протеста. Hеудивительно поэтому, что в русском обществе появились течения, направленные к утверждению самобытности и выявлению русского национального лица. Hо, поскольку эти течения направлены были именно против отвлеченности общерусской культуры и стремились заменить ее конкретностью, они неминуемо должны были принять определенно областнический характер: при всякой попытке придать русской культуре более конкретно-национальное обличие неизбежно приходилось выбирать одну из индивидуаций русского народа, – великорусскую, малорусскую или белорусскую, ибо конкретно существуют великороссы, малороссы и белоруссы, а «общеруссы» являются лишь продуктом абстракции. И действительно, мы видим, что течения в пользу конкретно-национальной русской культуры протекают параллельно в двух руслах - великорусском и малорусском .
Замечателен именно строгий параллелизм этих двух русел. Параллелизм этот приходится наблюдать во всех проявлениях помянутого течения. Так, в области литературы мы видим, начиная с конца XVIII-го века, целый ряд произведений нарочито простонародных по языку и по стилю; произведения эти образуют две строго параллельные линии эволюции – великорусскую и малорусскую; в обеих наблюдается сначала пародийно-юмористическое направление (в великорусской – «Богатырь Елисей» В.Майкова, в малорусской – «Энеида» Котляревского), которое затем сменяется романтически-сентиментальным направлением с упором на народнопесенную стилистику (кульминационный пункт в великорусской – Кольцов, в малорусской Шевченко), а это направление, в свою очередь, в половине XIX-го века переходит в направление «гражданской скорби» (явившегося своеобразным русским вырождением европейской «мировой скорби») и обличительства.
В связи с проблемой реформы русской культуры в указанном выше направлении возникает вопрос: должна ли эта новая реформированная культура быть общерусской, или же общерусская культура вовсе существовать не должна а должны быть созданы новые реформированные культуры для каждой отдельной разновидности русского племени?
Вопрос этот с особой остротой ставится именно перед украинцами. Он сильно осложнен вмешательством политических факторов и соображений и обычно соединяется с вопросом о том, должна ли Украина быть совершенно самостоятельным государством, или полноправным членом русской федерации, или автономной частью России? Однако, связь между политическим и культурным вопросом в данном случае вовсе необязательна. Мы знаем, что существует общенемецкая культура, несмотря на то, что все части немецкого племени не объединены в одном государстве, знаем, с другой стороны, что индусы имеют свою вполне самостоятельную культуру, несмотря на то, что давно лишены государственной независимости. Поэтому, и вопрос об украинской и об общерусской культуре можно и должно рассматривать вне связи с вопросом о характере политических и государственно-правовых взаимоотношений между Украиной и Великороссией.
> > Свідомий (Свидомый) писал(а) в ответ на сообщение:
>>
>> >> Ну да.Только кубанская балачка ничем не отличается от украинской мовы. quoted2
> > от галицкой мовы очень сильно отличается, а от киевской моЛвы не сильно, что логично потому что южнорусские (курск-воронеж-Белгород) генетически не отличаются от украинцев. Мова слово польское. quoted1
Нет.Мова слово не польское а славянское.Поляки и украинцы генетические братья.Соответствеено у славян есть общие слова .Так вот галичане были Русью когда никакой Московии и Великороссии и близко не было.Кубанец поймет галичанина а вот говор жителя Вологды может и не понять.
Свідомий (Свидомый) писал(а) в ответ на сообщение:
> > > Нет Украинский язык как и беларуский развились с языка Древней до христианской Руси.Русский язык развился с церковнославянского на основе староболгарского на основе языкового аппарата местных московитских угрофиннов. quoted1
Что же вы украинского академика Зализняка игнорируете? Северный русский сложился на основе языка ильменских словен и кривичей, который откололся от славянского до его разделения на западную и восточные ветви. А вот южно-центральный русский гораздо позже сформировал украинский южнорусский и белорусский. После захвата Новгородского княжества южнорусский и севернорусский были объеденены примерно 50 на 50%, в этом плане болгарское влияние конечно было но намного менее значительным, скажем дало не более 10% вклада. Собственно великорусский это гибрид северного языка и южного, малоросский или староукраинский это южнорусский, а галицкая мова это сильнополонизированный южнорусский он же русинский язык до полонизации. Как было 2 языка так и есть 2 типа русских северные и южные. Северные имеют большое родство с мордвой и казанскими татарами и прибалтами, южные напротив с белорусами и украинцами.
Началом создания общерусской культуры послепетровского периода послужила духовная украинизация Великороссии, что эта общерусская культура преемственно связана только с западнорусской, украинской культурой допетровского периода, а не с старой великорусской культурой, традиция которой оборвалась в конце XVII-го века.
Hельзя отрицать и того совершенно очевидного факта, что не только в создании, но и в развитии этой общерусской культуры на ряду с великоруссами принимали активное участие и украинцы, при том, именно, как таковые, не отбрасывая своей принадлежности к украинскому племени, а, наоборот, утверждая эту свою принадлежность: нельзя выкинуть из русской литературы Гоголя, из русской историографии – Костомарова, из русской филологии – Потебни и т.д. Словом, что русская культура послепетровского периода является общерусской, и что для украинцев она не чужая, а своя – этого отрицать невозможно. Таким образом, если эта культура воспринималась некоторыми украинцами как невполне своя, и если при сопоставлении ее с духовным и бытовым укладом украинского простонародия несоответствие между культурным верхом и народным фундаментом бросалось в глаза, – то это наблюдалось не только на Украине, но и в Великороссии и, следовательно, было вызвано не тем, что культура была якобы великорусской, а совсем иными причинами.
> > Свідомий (Свидомый) писал(а) в ответ на сообщение:
>>
>> >> Нет Украинский язык как и беларуский развились с языка Древней до христианской Руси.Русский язык развился с церковнославянского на основе староболгарского на основе языкового аппарата местных московитских угрофиннов. quoted2
> > Что же вы украинского академика Зализняка игнорируете? Северный русский сложился на основе языка ильменских словен и кривичей, который откололся от славянского до его разделения на западную и восточные ветви. А вот южно-центральный русский гораздо позже сформировал украинский южнорусский и белорусский. После захвата Новгородского княжества южнорусский и севернорусский были объеденены примерно 50 на 50%, в этом плане болгарское влияние конечно было но намного менее значительным, скажем дало не более 10% вклада. Собственно великорусский это гибрид северного языка и южного, малоросский или староукраинский это южнорусский, а галицкая мова это сильнополонизированный южнорусский он же русинский язык до полонизации. Как было 2 языка так и есть 2 типа русских северные и южные. Северные имеют большое родство с мордвой и казанскими татарами и прибалтами, южные напротив с белорусами и украинцами. quoted1
Каких позже?Словены и северные кривичи были ославяненными финнами.Более того язык Киева и Новгорода был разным,имел свои племенные особенности.Какие новгородские словене?Их вырезали московиты.Именно московиты уничтожили новгородский язык,навязав Новгороду свой язык московитский.