— Вы не находите комичным, когда то, что привозят из провинции Шампань, нельзя называть шампанским, а то, что делают у нас в Краснодарском крае, — можно?

— Мы еще посмотрим, как это будет работать. Есть такое понятие — наименование места происхождения товара, это я вам как цивилист говорю, а не политик, и как юрист. Поэтому здесь, конечно, есть достаточно некие коллизии. Но, знаете, я думаю, что правительство сознательно сыграло на опережение. В том числе это и внешнеэкономический шаг.


— Немного личный вопрос для вас задать. Вы были, если не ошибаюсь, в феврале этого года в городской думе у нас. Там депутат Алексей Мещеряков, по-другому это не назвать, наябедничал на Е1.RU. Якобы мы занимаемся пропагандой нетрадиционных ценностей, пишем про ЛГБТ.

— Что-то я не помню такого.

— Вы ответили ему так: «Преследовать этих людей мы не собираемся, как это было в советское время и при гитлеровской Германии, но правовые возможности у них значительно уже». Вы можете объяснить, почему их правовые возможности уже?

— Уже правовые вопросы, ну например, с точки зрения наследования. Степени родства здесь нет, и поскольку нет брака, значит, можно наследовать только по завещанию, а не по закону. И если по нашему законодательству браков быть не может, то у них нет совместной собственности. Всё остальное всё так же. Но они не могут также усыновлять детей.

— Посещать в больницах друг друга, когда заболеют.

— Как родственники — да. А вот с точки зрения жилища, живут они вместе или нет — это их личное дело. Они не могут заключать браков, остальное они могут. А, соответственно, при заключении брака возникает новый комплекс прав.

— Почему им нельзя заключать брак? Чем они отличаются в этом плане от совершенно обычных людей, которые такое право имеют?

— Ну вы хотите, чтоб я как кто объяснял?

— Как человек.

— Как человек, я считаю, что в данном случае у нас есть традиционные ценности. Вы ведь видели, что вчера в Грузии было? Вот, у нас есть такое представление о жизни традиционных ценностей, оно преобладающее.

— Как вы думаете, в Государственной думе есть представители ЛГБТ?

— Не знаю. Понимаете, если бы и были, с точки зрения депутата думы, я даже не знаю. Это ведь уже не брак, а другая история. Люди могут жить с кем угодно и как угодно. У нас вот был советский Уголовный кодекс, и там была статья специальная. Тогда за это можно было в тюрьму попасть. К счастью, сейчас этого нет.

По данным социологов, у нас подавляющее большинство общества, за 90% точно, которые сказали о том, чтобы эта норма была именно вот в таком виде, в Конституции. Я не думаю, что для Екатеринбурга это такая важная тема. Я понимаю, что для кого-то и важная, но я еще раз хочу сказать, что никто никого не притесняет. Помните, у нас была одна встреча год назад, и этот вопрос был поднят. Президент сказал, что никто не собирается их притеснять, всё нормально. Поэтому я здесь не вижу переживаний. Понимаете, у нас есть разные правовые режимы. Они есть не только в семье, но и везде: в компаниях, в сделках. Режимы выбирает сам человек. На мой взгляд, это как раз и хорошо, что есть выбор. Ну захотел ты жить с представителем того же пола — пожалуйста. Выбора сейчас много: хочешь — заводи семью, не хочешь — разводись. Я знаю одну семью, которая три раза свадьбы играла, вот так вот они разбегались. Бывают и такие истории.

— В то же время тянется закон о домашнем насилии, его не могут принять. Почему?

— Закон не готов.

— Сам по себе закон не готов или общество?

— У нас часто закон воспринимается как агитка, ну и понятно, что законопроект воспринимается с точки зрения пиара. Например, почему я занимаюсь пиаром законопроектов? Чтобы их продвигать. Есть люди, которые пиарят законопроекты с другими целями. Я таких депутатов знаю, которые вносят законы, когда уверены, что они точно не пройдут. Но они вносят их всё равно, попиарить себя, партию. Вы же сами это прекрасно знаете. Надо с домашним насилием бороться, очевидно, что надо.

— Закон сырой, он плохо написан?

— Да, он сырой, плохо написан, неисполним и так далее. Потому что часть нашего комитета занимается уголовным правом. И правительство, и все мы однозначно сказали, что в таком виде его принимать нельзя. Он нерабочий. В этой сфере очень сложная история. Я всегда говорю, что закон должен регулировать, любая статья должна регулировать человеческие отношения. Она должна просчитывать последствия, которые будут завтра, через год.

— Недавно прошли праймериз, и снова повторилась история с шоколадками за участие для учителей. Ваши коллеги из партии отрицают, что это вообще было. Но, если честно, у нас такое количество разных сообщений от разных людей, которым незачем врать. И мы уверены, что действительно шоколадками поощряли людей за участие. Вы можете объяснить, зачем это нужно?

— Я могу объяснить, что я сам видел и знаю. Такого я не видел и не знаю. Про шоколадки я не в курсе, мне никто не давал. А вам выдавали?

— Нет, но я и не бюджетник.

— Я участвовал в праймериз, документы сдавал, это всё было публично достаточно, но такого я не видел.


— Недавно Дмитрий Песков вскользь сказал, что нам нужны жесткие ограничения коронавируса снова.

— В Москве довольно жесткие ограничения.

— Да, но пока еще не локдаун.

— Да, да. Но знаете, локдаун ведь был тогда, потому что мы не знали, что происходит. Это беда была для всех, и врачей в том числе. Последствия были не очень хорошие. Те больные, которые в том состоянии были, могли бы быть вылечены сегодня. Какой еще будет всплеск, я не знаю. Но гражданам следует вакцинироваться.

— Сейчас многие говорят про дискриминацию тех, кто не вакцинируется. Она нужна или нет?

— Ну вот это к тому же вопросу. Знаете, если человек постоянно общается с людьми, то он должен вакцинироваться. В противном случае его не допустят к работе не из-за того, что его не любят, а потому что есть опасность, что он заразит кого-нибудь. Есть такая фраза знаменитая: «Мои права заканчиваются там, где начинаются права других». И я считаю, что, конечно, надо это делать [ограничивать в правах]. Если человек пришел на работу в общепит, и без прививки его попросту не возьмут на работу. Если он не привился, то его поставят на другую работу, чтоб он не контактировал с людьми.

— Те, кто выступают против массовой вакцинации, зачастую говорят, что они не против прививок, а против того, что сделано у нас. Нет ли планов завозить сюда иностранные вакцины — Pfizer, Moderna и так далее?

— Вот я вчера с товарищем одним говорил, он в Испании живет. Он говорит: «Я пришел, мне вкололи, а потом сказали, какую именно». Я вот вакцинировался «Спутником», и всё хорошо. Зачем нам брать иностранный товар, если этот по качеству достаточно высокий и подтвержден.